— Что с тобой произошло?
Клянусь, его щека дернулась. Он не
выдавил ни слова, не поморщился, не вскочил на ноги. Но на
окаменевшем лице прорезалось что-то злое.
И это что-то нешуточно испугало меня.
Я отскочила, опасаясь, что мужчина вновь схватит меня за шею. Даже
почувствовала, как саднят следы на коже. Синяки от прошлой нашей
встречи только-только начали сходить.
Но он вновь опустел.
Ох, бесы!
— Мне нужно уйти, но я приду к тебе
завтра. Если тебе захочется меня прикончить — лучше так. Хотя бы
отправят на каторгу, а не в Дом скорби. Поверь, каторга лучше, —
сказала жестко, достав из мешка другое яблоко и положив его на
колени мужчине. — До встречи.
***
Он стоял напротив меня, полностью
обнаженный. Странное чувство. Я никогда до этого не видела голого
мужчину. Пусть и во сне — а я понимала, что это очередной сон, — но
чтоб так… близко… доступно. Можно разглядеть каждую черточку,
каждый рунический шрам, которые тянутся по всему телу, сплетаясь в
неизвестные фразы.
Просто стоял. Без движения.
Позволяя рассмотреть его подробнее.
Глаза темны что ночь, укутанная
тучами, и взгляд невыносимо тяжелый. Тонкие губы поджаты. Он весь
угловатый, острый, колючий. Не человек — зверь, запертый в людское
тело.
Поддавшись непонятному порыву, я
коснулась его груди ладонью. Сердце глухо ухало под пальцами.
Горячий, почти обжигающий, словно внутри него не угасает
пламя.
Возможно, так и есть.
Пальцы прочертили путь до впалого
живота, а затем остановились. Отдернулись.
Пусть это и сон, где разрешено
многое, но нельзя же так бесцеремонно ощупывать незнакомого
мужика.
— Я приходила в лечебницу,
пыталась поговорить с тобой, — обратилась к нему как к давнему
другу, с неприкрытой обидой. — Но ты не ответил.
— Знаю, — произнес глухо, и шрамы
начали проступать алым цветом, сочиться огнем. — Мне нечего тебе
сказать. Неужели ты этого еще не поняла?
Ответ как удар наотмашь. Резкий.
Честный. Лишенный эмоций.
— Почему тогда ты здесь? Почему
общаешься со мной? — Я скрестила руки на груди, возмущенно надула
губы.
— Это тебя надо спросить, почему
я здесь... в таком виде, — окинул себя долгим, насмешливым
взглядом.
— Тебя упекут в Дом скорби. Отец
рассказывал мне об этих домах, оттуда не возвращаются. В твоих же
интересах очухаться. Я понимаю, ты — плод моего воображения. Я
чувствую себя виноватой, поэтому вижу тебя во сне. Но…