Ей было обидно, что Эрик так и не
позвонил. И даже не отправил смс-ки с извинениями. Она была почти
уверена, что в Монако он поедет только завтра. Он наверняка ждет,
что она вернется в отель – знает, что у нее нет денег. Она стиснула
зубы – лучше уж на вокзал!
– Эй, красотка!
Она вздрогнула от громкого голоса,
огляделась. Улица, по которой она шла, была мрачной, почти без
фонарей.
Ее окрикнул парень в темной майке и
рваных джинсах. Он стоял у дверей уже закрытого магазина. Майка
была тесна для его накаченного торса.
– Ищешь жилье? – он сразу распознал в
ней туристку. – Могу предложить свою комнату. Правда, там всего
одна кровать.
Он хохотнул и сделал шаг в ее
сторону. Амели припустила вперед. Улица была длинной и безлюдной.
Идиотка, как она могла быть такой беспечной?
В окнах зданий, мимо которых она
бежала, не было света. Она понимала, что он догонит ее в два счета.
Она уже слышала тяжелое дыхание за спиной. Закричать? Услышит ли
кто? А если и услышит, то выйдет ли, чтобы помочь? Она впервые за
этот вечер подумала, что лучше было бы остаться с Эриком.
У ближайшего фонаря он схватил ее за
рюкзак, рывком подтащил к себе. От него пахло потом и пивом.
Амели дернулась и уперлась спиной в
кирпичную стену.
– Куда ты бежишь, малышка? Тебе никто
не говорил, что в незнакомом городе недолго и заблудиться? Пойдем,
переночуешь у меня, а утром я провожу тебя, куда скажешь.
Он провел рукой по ее лицу. Кожа на
пальцах у него была шершавой.
Амели закрыла глаза. Она и самой себе
не могла объяснить, почему все-таки не закричала.
Рука парня спустилась ниже, к ее
груди – туда, где за рубашкой и за по-девичьи упругими
выпуклостями, кипела ярость. И эта ярость была сильнее страха,
сильнее боли, сильнее ее самой.
Амели открыла глаза.
– Убери руки!
Сначала он смотрел на нее с
недоумением, потом она заметила, как расширяются от страха его
зрачки. Руки его бессильно опустились.
Амели боком протиснулась между ним и
стеной. Она еще мало что понимала. Сделала один несмелый шаг,
другой, побежала. И услышала несущийся вслед, наполненный отчаянием
голос:
– Ведьма! Что ты сделала, ведьма?
И только добежав до перекрестка,
выскочив на ярко-освещенный проспект, она осмелилась обернуться.
Парень по-прежнему стоял на том же самом месте.
И вот тут Амели испугалась
по-настоящему – испугалась саму себя.