И сама же отрицательно покачала
головой. Ей казалось это очевидным. Жаклин Бушар – распутная
женщина, и ее дочери наверняка пойдут по тому же пути. К дракону же
отправляли только девственниц.
– Дамы, дамы! – доктор не смел
взглянуть на вжавшуюся в кресло Валери.
– А ее тетя? – напомнила мадам Дюпре.
– Вы помните, что сделала ее родная тетя тридцать лет назад? Она
едва не погубила весь Ландегок.
– Она не исполнила свой долг! –
торжественно заявила хозяйка.
Доктор поставил чашку на стеклянную
поверхность стола, поднялся. Только так можно было прервать этот
вызывающе неприличный разговор. А жаль – он с удовольствием бы
посидел у камина еще полчасика.
– Обещайте, что позвоните нам, как
только у графини родится ребенок! – потребовала мадам Арно. – Всего
один коротенький звонок – просто скажите «да» или «нет».
Он охотно пообещал, поплотнее
закутался в шарф и шагнул в декабрьскую стужу.
***
Звонок из замка раздался в пять часов
вечера. Народу в кафе, несмотря на морозную погоду (а может, как
раз благодаря ей) было много, и из-за гомона мадам Арно не сразу
поняла, кто звонит. Незадолго до этого звонил поставщик
шампанского, еще чуть раньше – молочник.
– Месье Вилар? – она повысила голос,
и сидящие у барной стойки посетители разом замолкли. – Девочка? Да?
О, нет?
На ее лице отразилось такое
разочарование, что находившая в другом конце зала Валери поняла все
без слов.
– Девочка, – сообщила мадам Арно
приковылявшей к ней Сильвии Дюпре. – Но не та.
***
Схватки у Лорин Турнье начались тем
же вечером – доктор едва успел вернуться в деревню из замка.
Ребенок появился на свет уже под утро.
– Мальчик, – коротко сообщил он по
телефону (не постеснялся разбудить Бригитту Арно в четыре
часа).
– О-о-о, – выдохнула она и снова
уснуть уже не смогла.
***
Жаклин Бушар при всех своих родах
доктору предпочитала акушерку – та и денег брала меньше, и с
главными сплетницами деревни не дружила, – и потому отнюдь не
обрадовалась, увидев месье Вилара на пороге.
– Что, за драконышем пришли? –
хохотнула она и громко рыгнула. И сделала вид, что не заметила, как
растерялся доктор.
Ее кровать была отгорожена от
остальной части комнаты ширмой. Повсюду валялись детская одежда и
нехитрые, затасканные игрушки. Самих детей акушерка загнала в
комнатушку на втором этаже – оттуда слышались их и жалобные, и
возмущенные голоса.