– Я с ним поговорю, – пообещал Тис, а
Мир, сам не понимая почему, вмешался:
– Ты оставишь его в покое.
– Мой принц… – обеспокоенно спросил
Тисмен. – Вы опять поссорились?
Поссорились? С этой тряпкой можно
поссориться? Со слабаком безвольным? Но и давать Тисмену его
увидеть нельзя… это от глупых придворных Рэми все умело скрывает,
от других телохранителей и от Мираниса он закрываться до конца еще
не умеет…
И защищаться тоже не умеет… боги…
«Явишься на ночное дежурство», –
приказал Миранис и ожидаемо получил мгновенный ответ: «Да, мой
принц».
– Я сам с ним поговорю, – пообещал
Миранис, и сам содрогнулся от спокойствия в зеленых глазах
Тисмена.
Зверюшный телохранитель ему верил,
они все ему верили, безоговорочно… узы богов не оставляли им
выбора. Даже Рэми… даже после всего этого… наверное… верил?
Проклятие!
– Мир, – тихо позвал Тисмен. – Ты
почему так побледнел? Почему от нас отгораживаешься в последнее
время? Почему опять пьешь? Что происходит? Почему Рэми опять в себе
замкнулся? Почему отказывается с нами разговаривать! Скажи!
Что Миранис мог сказать? Он и сам не
понимал, что происходит? Предпочитал не видеть, что Рэми нет на
дежурствах, держать его подальше, чтобы снова не сорваться? Не
словить в темном взгляде недоумения, зачатков отражения собственной
ненависти.
– Не спрашивай! Все пройдет…
Наверное, пройдет.
Но ночь пришла, а покоя все не было.
Он позвал свою новую любовницу, темнокудрую, милую, обнимая за
талию слушал ее нежный шепот… яд ее слов:
– При дворе говорят, что ты прячешь
своего телохранителя. Что он не выходит из своих покоев по твоему
приказу… что ты не хочешь, чтобы кто-то другой видел, как он
совершенен, а ты – нет? Это правда, дорогой? Но тебе нечего
опасаться, ты все равно лучше!
И как она догадалась?
И покоя опять не было.
Не выдержав, Миранис оттолкнул
девушку, выбежал из спальни и схватил из рук поджидавшего хариба,
личного слуги, плащ. Дежуривший у его дверей Рэми бросился следом.
Идиот упрямый! Мысль пришла и исчезла, Мир несся по коридорам
замка, зная, что телохранитель не отстает ни на шаг. Замер перед
лестницей, вслушался в полную шорохов тишину замка, растворился в
кутающем все вокруг полумраке, в тенях в складках темных портьер, в
шорохе шагов телохранителя по толстому ковру.
Смотрел вниз, за широкую, скрытую под
темным ковром лестницу, в небольшую округлую залу, туда, где
поблескивали в зеркалах, в начищенном до блеска паркете отражения
светильников, и прошипел: