Однако Серёгу не особенно взбодрила такая речь, и он по-прежнему продолжал ворчать едва ли не по любому поводу. Даже сдобренный сахаром чай, который они с Глебом обильно глотали, стремясь затушить в горле пряную остроту «доширака», казалось, не поднимал ему настроения.
– Говорю же, листовки – ерунда. Стикеры нужны, – с упорством продолжал он гнуть своё. – Стикерами не только остановки и подъезды, но и все автобусы, все лестничные площадки разукрасить можно. Без них – труба.
– Ты на стикеры деньги сначала сыщи, критикан, – произнёс, входя в кухню, Елагин. Его, обыкновенно всегда сдержанного и учтивого, заметно раздражало вечное Серёгино недовольство. – Думаешь, просто из-за лени своей мы заказывать их не стали? У нас и так денег в кассе кот наплакал. Тут на газеты бы с листовками наскрести, а тебе стикеры ещё подавай.
– Действительно, и без них обойдёмся, – поддержал Глеб. – Это ж тебе не Москва, где у людей в глазах уже пестрит от всяких надписей, плакатов, афиш. А здесь, в Дзержинске, и листовки очень даже заметны.
Появившийся на кухне Володя вызвал у всех неподдельный интерес – партийцы уже успели привыкнуть к тому, что он возвращается назад одним из последних.
– Ты чего это так рано? – невольно сорвалось с языка у Елагина. – Уже закончил?
Володя подошёл к столу, отыскал чистую чашку и не спеша налил себе чай.
– Хмыря одного приложил. Когда я агитацию в его дворе вешал, он сильно напрягаться начал, грозился даже посрывать их все. Одну мою листовку содрал, другую… Поэтому третью я ему прямо на табло пришпандурил. А потом ещё и уронил в сугроб.
– На табло? – Елагин несколько опешил. – Прям на лицо что ли?
– Ага, на самую рожу, – суховато, без тени хвастовства подтвердил Володя.
Елагин присвистнул.
– Что, здоровый он был? – не удержался Глеб.
– Ничего так бугай, нахрапистый, – пожав плечами, односложно отвечал Володя. – Такие спиваются нескоро.
– Где это было-то хоть?
– Да далеко отсюда. Я из центра сначала по Ленина шёл, затём свернул на Свердлова – все столбы и остановки по дороге завешивал. А потом во дворы завернул, там промзона какая-то поблизости.
Глеб с Серёгой притихли, пытаясь представить схватку Володи с дворовым быком. Они за время своих расклеек уже успели тут навидаться всякого люда: и пузатых, обрюзгших мужиков, и угрюмых, иссушённых водкой работяг, и стриженных в кружок, исподлобья зыркающих парней. Потому картина этой скоротечной стычки представилась им особенно красочно, живо.