– Неужели? – опешил Андрей. – Что именно?
– А всё, что под руку попадётся. Сашкины швейцарские часы. Миниатюры работы его сестры, Софьи. Мой кошелёк увели. Даже пластмассовую американскую чашку, какие на презентациях раздают. Сашка одной из старух принёс водички, да и забыл. А та захотела унести диковинку в штанах. Самое интересное, что чашка выпала оттуда – прямо мне под ноги. Бабка, конечно, посинела со страху. А мой благоверный поднял чашку и подарил воровке, тем самым реабилитировав её. Мы, говорит, ещё достанем, а несчастному пожилому человеку – радость…
– Ну, тут я ничего сделать не могу. У себя в квартире он – хозяин. И над чашками, и над швейцарскими часами. А ты, раз страдаешь от этого, возьмись за него не по-детски. Самое простое – спрятать все свои вещи. А я тем временем меры приму…
Сашка думает, что я всё забыла. Ходит молиться к Николе Морскому, старушек ублажает, говорит елейным голоском. Вот-вот крылышки вырастут. Но я помню, кто он есть. Может быть, одна на всей земле…
Помню Идочку Лешгорн – маленькую, худенькую пианистку в очках. Она училась с нами в английской школе, а с Сашкой – ещё и в музыкальной. Влюбилась в Сашку, дурёха. Он тогда ещё Минцем был. Я, по простоте душевной, ему об этом сказала. Подумаешь, зрение минус шесть, и пластинка на зубах? Зато подаёт большие надежды! И дед у неё – композитор.
Но ничего у меня не вышло. Я переоценила степень своего влияния на Минца. Он просто решил завладеть мной – ещё тогда. И ведь завладел – спустя столько лет. Правда, вряд ли это хорошо для него кончится…
Идочка часто гуляла с собакой под Сашкиными окнами. У Лешгорнов был громадный водолаз. Я часто видела, как девчонку и пса хлестал свирепый штормовой ветер. Бывало, приезжал вечером с завода Лев Бернардович. Приглашал Идочку в гости или отвозил домой. Кстати, отца своего Сашка тоже предал – назвал чужим дядей. Столько вложил в него Лев Бернардович – и сил, и средств. А тот азербайджанский сердцеед даже ничего не знал о сыне. В итоге бастард носит его отчество и фамилию своей недобродетельной мамаши…
Я привлекала Сашку своей недоступностью. Была недоступна, как линия горизонта. И все эти годы он упорно добивался своего. А вот теперь он пытается уже мной командовать. Строит из себя главу семьи. И не знает того, что я отомщу ему. За всех, кого он убил. Пусть не своими руками, но убил. И я так же убью его.