– Конечно, я свалю, – она неожиданно спокойно улыбается, ее пальцы касаются моей щеки с небрежной нежностью. – Я и правда пришла сюда не ради секса, Джейсон. Хотя было бы неплохо. Напоследок. – Улыбка становится насмешливой, пока не исчезает совсем. – Мне придется научиться жить без тебя. Но у меня нет другого выхода. Ты виноват. – Взгляд, полный арктического холода, смотрит на меня. Тот же холод я чувствую в груди. Я хмурюсь, сбитый с толку выражением ее глаз и спутанным смыслом слов.
Все происходит не так, как я предполагал, и холод в груди, он не ментальный. Опуская взгляд, я цепенею. Замираю, не в силах осмыслить происходящее. Стальное дуло пистолета напротив моего сердца. Я просто не ожидал. Никогда не ожидал, что она осмелится. Трусиха. Лекси всегда была слабачкой и трусихой, но это не мешало мне любить ее.
Время словно растягивается, я вспоминаю, как мы пришли к этому? Когда она одновременно стала моим отравляющим кровь ядом и спасательной вакциной? Хотя какая, к черту, разница? Это женщины запоминают даты, обводят их в сердечко и тычут нам при любом удобном случае или дуют губы, если мы забыли про очередную годовщину знакомства. Моя одержимость этой девочкой воспринимается, как данность. Без причин, определений, оправданий. Случилось так, как случилось. Я вскидываю на нее глаза, вместо того, чтобы действовать. Я не могу поверить, и в то же время понимаю.
Это шутка? Истерика? Сон?
– Что… – успеваю произнести я.
– Прости, – шепчет она, накрывая мои губы своими и спуская курок.
Я чувствую удар и огонь, я лечу, падаю и проваливаюсь в алую тьму. Последнее, что успеваю увидеть – красивые ноги Лекси, удаляющиеся от меня с оглушающим цокотом. Я улыбаюсь, думая о том, что детка все-таки сделала меня.
Я вне игры, детка.
Июнь. Нью-Йорк.
Лекси
Я никогда не любила качели, аттракционы и другие детские развлечения. Мне вообще кажется, что мое детство закончилось, даже не начавшись. Во дворе, где прошли первые восемь лет моей жизни, единственным развлечением была грязная песочница недалеко от помойных вонючих баков, в которой я ни разу не играла, обходя стороной. Белая девочка всегда попадала в центр внимания, стоило ей выйти из дома. В меня кидали камнями и песком, пока я пробегала мимо толпы смуглых ребятишек. Я не понимала, за что они меня не любят. Мы были равны в том мире, в котором пытались выживать. Единственное отличие – цвет кожи и религия.