Никто не возражал.
Само собой разумеется, Паврус не стал рассказывать жене всё, что знал, а только пересказал свежий случай с коровами-зомби в изложении Долговязого Джоруса, изобразив на лице великую заботу и недоумение. Выслушав всё внимательно, Крильфира обеспокоенно посмотрела на Гленуса и сделала ограждающий знак. Затем она прочла короткую молитву Божественной Матери Кинченали и, закончив, тихо обронила:
– Надеюсь, Джорус ошибся, и больше эти ужасы не повторятся…
Её слова заставили отца и сына снова переглянуться, ибо, зная истинные причины происходивших в деревне «ужасов», они отныне ничего не могли гарантировать.
На этом их разговор завершился, и Паврус вышел во двор, намереваясь заняться ремонтом забора, попорченного ожившими коровами, а Крильфира стала привычно хлопотать по хозяйству. Гленус же отправился, по тайному заданию отца, пообщаться с приятелями, дабы разнюхать, что говорят в деревне о последнем случае с оживлением мёртвых.
Но выполнить поручение ему не удалось. И главной причиной этого стало то, что Гленуса сторонились, причём даже те, кого он считал своими друзьями. Даже верная любовница Ютана избегала его. Как показал день в дальнейшем, люди сторонились также и его родителей, но самого Гленуса всё же больше. Все смотрели на него настороженно, с опаской, а кто-то и с откровенной неприязнью. Проходя по улочкам деревни, он постоянно слышал осуждающие шёпотки за спиной.
Это удивило парня, ведь прямых доказательств его причастности к оживлению мертвецов не было, да и вреда это никому не принесло. Наоборот, самому Гленусу дважды удалось обезопасить соседей от возможных неприятностей, когда он прогнал покойников, хотя селяне об этом и не догадывались. Такое отношение земляков он находил очень обидным и несправедливым. Мысль, что он и его родители стали изгоями в родной деревне, жгла Гленуса пуще раскалённого железа. Она заставляла испытывать растущее раздражение на себя, как на носителя проклятого дара, на недалёких односельчан, и, в особенности, на старосту, который, по всей видимости, и раздул у всех искру подозрения в пожар неприкрытого отторжения. Сознательно он это сделал или нет, Гленуса мало волновало. Главное, он теперь был уверен, что изменение отношения к ним деревенских жителей являлось делом рук Джоруса, слова и нападки которого только подтверждали это.