Страннствия - страница 5

Шрифт
Интервал

Часто взгляд замирает на ее строках, мысль рисует образы пережитого тобой, и ты понимаешь, что тебе дана возможность вернуться на миг в юность. Вспомнить, что твои детские мечты исполнились, а ты вырос и принял их как должное.

Мне все мечталось: утонуть, забыться, сгинуть,
напрасно:
мы собой меняем берега.
Как календарную страницу перекинуть,
так просто время распахнуть, струясь через века.

Так переверните эту страницу и наслаждайтесь образами. И не скрывайте слезы, не стесняйтесь их…

Вызываю тебя, дух облупленной детской вещи!

«Поэзия есть вещество, имеющее вкус…»

Поэзия есть вещество, имеющее вкус.
И ветер. Вес Слезы – над полем, злак – за знаком;
толчок судьбы – под дых, дрожанье слабых рук
твоих, держащих мир невнятностей, и маков
шершавую волну, и розу, как зрачок
небесного колодца – дно незримо
сквозь плеск от звездных крыл… На ножке мотылек —
в единственном числе солдатик-балерина
несет свой рок. Свой срок. Фонарь горит…
В нем оловянный дым – в пробирке-стебелечке.
В нем варятся мозги. И несказанный свет.
И запах гари пробивается – сквозь точки.

Пробуждение

Мир зеркален, и все так чисто,
так прозрачно – рукой не тронешь:
отражает улыбку листик,
отражают огонь ладони.
Отражаются пули свистом
птиц небесных; дробится ультра —
звуком цвет —
и на вкус ириской,
под язык – все что жгло и смутно,
нудно память твою давило
и держало в стекле, как из сетки,
потечет, станет утро синим,
станет мир твой нагим и ветхим.
Ветер створки судьбы откроет,
заскрипит у шарманки ручка.
Полость осени листья кроют,
словно стеклышки в калейдоскопе,
ты ж – послушник,
о нет – подслушник
их зеркальных осенних штучек,
тихих маршей, смешных историй.

Лия

Лет двадцать я в пустыне прослужила
колодцем – черни, на цепи – для жаждущих – бадья.
Услышь меня, мой верный судия:
твой старый Яков все слюбил с меня,
своей неизбранной и по-собачьи верной Лии.
Детей произвела, вела бюджет
семейный и народный, в год – по сыну.
но от химер пустынных, от теснины
шатровой, маеты преклонных лет
меня спасал всегда сестрицын голосок
из леденца под язычком, так жгуч и тонок:
колодец, обратившийся в потоп
из звездных, теплых незабвенных первых слов:
– Рахиль, Рахиль моя, совсем еще ребенок.

Звездочка

C. Ц.

Некоторые печальные рыцари до сих пор
принимают ее бледный лик за отраженье
гордого величья луны.
– звездочка моя, девочка моя, фейгеле моя
Следующая страница