- Это карантин. Фельдшера в коммуне пока не имеется, поэтому,
чтобы не разносить заразу, неделю вы проведете здесь. Еда по
расписанию, бак с отходами выносится раз в сутки, выходить из
комнаты и курить запрещено.
После сказанного мужчинка спросил, кто умеет читать? После
поднятого леса рук улыбнулся и по какому-то наитию, выбрав среди
всех именно Длинного вручил тому небольшую брошюрку, слепленную из
нескольких отпечатанных листов бумаги, вложенных в картонную папку
исшитых между собою суровыми нитками. На обложке оказался прилеплен
клочок бумаги с надписью: «Правила Внутреннего Распорядка Коммуны
имени Председателя Реввоенсовета, товарища Троцкого Льва
Давидовича».
- Вот это, - мужичок ткнул пальцем в папку, - нужно выучить
наизусть! Чтобы от зубов отскакивало. Как раз вам недели хватит.
Кто не выучит будет наказан.
После чего вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Послышался
звук задвигаемого засова.
Больше всего хотелось курить. К тому же в старой одежде,
остались заново выправленные документы, на имя Семена Шумилова и
некоторое количество денег, оставшихся от прежней деятельности. Что
сделают со сброшенной одеждой было не слишком понятно, и потому
проявлялось некоторое беспокойство в том, что если ее просто
сожгут, что вероятнее всего, он опять останется человеком без
паспорта, как тот Паниковский.
Неделя оказалась тяжелой. Кормили дважды в день, выдавая на
человека миску какой-то тюри из зерен сваренной на воде, кусок
черного хлеба граммов на сто, и кружку чего-то, напоминающего
компот из сухофруктов. Самих сухофруктов в компоте не попадалось,
но чувствовалась некоторая кислинка непонятного вкуса, и сам
напиток несколько отличался от обычной воды. Вдобавок ко всему
сразу же после позднего обеда, вновь появился тот мужичок и начал
спрашивать, что успели выучить за прошедшее время. Узнав, что
брошюрку даже не открывали, обрадовал тем, что в наказание группа
лишается завтрака. А если к обеду следующего дня ситуация вновь
повторится, то и обеда.
- На голодный желудок, знания усваиваются гораздо лучше, -
произнес он с гаденькой улыбкой и закрыл за собою дверь.
Утро началось с общего подъема. Причем подъем ознаменовался не
просто криком дневального или чего-то похожего на это, нет. В
качестве сигнала здесь использовалась адская машинка, привязанная
толстой проволокой к деревянному столбу, врытому на равном удалении
от обеих корпусов, возле плаца и приводимая в работу с помощью
металлической ручки, расположенной позади нее. Своим видом она была
чем-то похожа на механическую мясорубку, а вой раздававшийся при
вращении рукояти, напоминал сигнал воздушной тревоги.