На этот раз Шайенн, навалившись на женщину всем телом,
благоразумно прикрыл ей рот, только не рукой, а то с нее станется
еще и откусить ему ладонь, а полами длинного плаща. Ведара
возмущенно застонала: в рот вместе со старой пыльной тканью попала
какая-то грязь. Вампир все понял по ее красноречивому взгляду,
чертыхнулся, покаянно извинился, и быстро расстегнув еще пару
пуговиц на рубашке ведьмы, после чего с тоской вгляделся в
бледно-голубые узоры, красиво расцветающие на коже женщины.
Витиеватые линии, отдаленно напоминающие цветы, шаловливо
закручивались в замысловатые фигуры и спускались ниже, к животу,
куда вампир при всем желании лезть не рискнул: он и так увидел
больше, чем хотел. Ведара замерла, почувствовав, что ее наконец-то
отпустили и больше не держат. Возмущаться и говорить об
оскорбленной невинности моментально расхотелось, стоило ей
взглянуть в потемневшее лицо Шайенна. В темных глазах вампира
застыла такая вселенская звериная тоска, что в податливом женском
сердце шевельнулось что-то, отдаленно напоминающее сострадание.
Ведара чуть шевельнулась, пытаясь вылезти из-под застывшего
мужчины. Наступая на горло собственной ведьме, которая громко
стенала внутри и требовала крови за поруганное достоинство, она
тихо спросила:
- Что вы такое увидели, что вас так сильно расстроило и
подкосило? Я и сама, конечно, знаю, что не писаная красавица, но
чтобы так печалиться…
Назвать женщину каким-то грубым словом у вампира язык не
поворачивался, да и она не виновата в его бедах, он сам запутал
свою жизнь и как теперь возвращаться в Хемшфир с обретенной alere
просто не представлял. Там, в далеком доме среди трех живописных
холмов, который он строил на последние деньги почти пятнадцать лет,
уже год жила его единственная любовь, которую он привез из
последней командировки. Жрица храма богини обещала, что если он
будет праведно и всем сердцем служить ей и своему благородному
делу, то рожденная из Света и Любви Баст когда-нибудь сжалиться и
благословит их союз, наделив ту девушку даром единственной, и
позволит пройти Обряд Обретения.
- Сочувствуете мне? – неожиданно жестко усмехнулся Шайенн и
взглянул на отшатнувшуюся от огненного взгляда ведьму, - а зря,
лучше беспокойтесь о себе. Почему бы сразу все не рассказать, чтобы
и у вас голова болела, а не только у меня, как думаете?