Я мысленно просклоняла непривычное слуху имя, оценила темные, чуть длинноватые густые волосы, всмотрелась в резковатые черты лица, впечатлилась выразительными глазами, темнеющими от злости при виде меня, заметила татуировку на шее в виде перевернутой звезды, заключенной в круг и с тремя шестерками посередине…
И кивнула.
Так и запишем, Антихрист.
Запомним, учтем, обижать не будем, и пойдем гулять в другую сторону.
И как я с ассоциацией с чертом угадала?
- Приятно познакомиться, - памятуя, как Осман не любит некультурных людей, попыталась выдавить из себя, отчаянно оттягивая момент, когда придется протянуть для рукопожатия руку. Мне вот что-то прям шептало на ухо, что косточки мои если и сожмут в ответ, то сразу до характерного хруста. Или вообще руку в ответ не подадут – аллергия все ж у человека. Кому охота чесаться после меня?
Но к счастью, делать ничего не пришлось. С коридора раздался радостный девичий вопль «Соболевы приехали!», народ вокруг махом оживился, а я некультурно шмякнулась лицом в стол.
Да кто сегодня в универ всякую нечисть загоняет?!
- Прелесть моя, это не гигиенично, - с меня сдернули кепку, продолжая, как я подозреваю, мирно потягивать кофеек из крохотной чашки, сваренный в настоящей турке предусмотрительной помощницы местного повара.
- Зато надежно и практично, - уныло вздохнула, не слишком-то желая являть свой лик возбужденному народу.
Интересно, если я сейчас совершу наглое, но стратегически важное отступление домой с последней пары, куратор меня простит?
Как назло, из угла столовой, где сидели старшекурсники, донеслось порядком забодавшее «Я календарь переверну, и снова третье сентября-я-я». Пришлось вспомнить о предыдущих днях учебы, нагло пропущенных, пытаясь припомнить заодно: а пропустили ли меня в Россию с гильотиной, или ее таможенный контроль отобрал?
- Еще не виделись? – понимающе улыбнулся Осман, мимоходом растрепав мои кудри во все стороны в ободряющем жесте.
Я вздохнула, отлипая от стола:
- Нет, и не хотелось.
- Иди, задерживать не стану, - кивнул парень, протягивая мне кепку. И, пока я ее водружала на свое усталое чело, привычно разворачивая козырек назад, Осман вдруг сощурился на кого-то позади меня. – Ты снова за старое, свет очей моих?
Спины коснулась ловкая женская ручка, пробежалась короткими ноготками, и на плечо легла ладошка подошедшей Доминики: