Родители, к моему счастью сумевшие выжить в день битвы за
Хогвартс, тоже должны были ответить перед судом победителей над
побежденными за свои деяния. Отец, к слову, не изменил своего
мнения относительно маглорожденных, хоть и не принимал активного
участия в последней битве. Но, если бы Волдеморт не разозлился на
него из-за многочисленных провалов порученных заданий, отец
непременно бы сражался на стороне Пожирателей и убивал бы своих
противников безо всякой жалости. Мать же не входила в число
Пожирателей. Ей никогда не нравились их жестокие игры. Она просто
любила отца и, безропотно следуя за ним, делала то, что он говорил.
Все, чего она хотела, это чтобы ее семья была жива. Я надеялся, что
отсутствие Метки на ее предплечье убережет ее от сурового
наказания.
Я уже был частично наказан, даже без вердикта суда. Последствия
битвы для меня оказались плачевными. Каменные глыбы, придавившие
меня около стен Хогвартса, основательно повредили позвоночник. И
хоть благодаря великодушию Поттера и Грейнджер за меня взялись
колдомедики, мне была оказана только первая помощь. Убедившись, что
моей жизни больше ничего не угрожает, они оставили меня в покое,
прикованным к постели, видимо, рассудив, что до решения суда я не
достоин более серьезного лечения. Я не винил их, примерно такого я
и ожидал. Но легче от этого мне не было. Боли первое время были
ужасными, а ног я вообще не чувствовал. Было очень страшно, но я
изо всех сил делал вид, что легко переношу все неприятности.
Держался ради матери, которой сейчас было труднее всех из нашей
семьи.
Родители пытались помочь мне, однако без денег сложно было
что-то сделать, а наше семейное хранилище в Гринготсе было
арестовано. Мать, которую в отличие от отца не отправили в Азкабан
(благо, теперь там не было дементоров, так что пребывание там не
было таким страшным, как раньше) до судебного процесса, приходила
ко мне в больницу Святого Мунго каждый день. Она садилась рядом с
моей кроватью, брала меня за руку и рассказывала все последние
новости. На ее изможденном лице виднелась печать перенесенных
страданий и переживаний, но она стойко держалась и очень старалась
подбодрить меня.
В день суда я проснулся в скверном настроении. Нельзя сказать,
что до этого было ощутимо лучше. Однако сегодня должна была
решиться моя дальнейшая судьба, и я очень сомневался, что впереди
меня ждут изменения к лучшему. Кроме того, мое состояние было
жалким, я не хотел, будучи потомком древнего чистокровного
семейства магов, представать перед всеми теми людьми, которые будут
меня судить, в таком неприглядном виде. Я только-только смог
самостоятельно сидеть, но в таком положении терпеть боль было
реально не больше получаса. Я очень сомневался, что судебное
заседание продлится меньше трех часов, а это означало, что мне
предстоит очень трудное испытание.