Грейнджер была самой большой костью в горле. Как же… всезнайка,
готовая доказывать любому, что она лучше всех, а к тому же —
маглорожденная. Лучшая подруга Поттера. Именно в ней я искал
изъяны, пытаясь убедить себя, что позиция Темного Лорда была
справедливой. Однако дни шли, а я не находил подтверждения своим
прежним убеждениям. У Грейнджер действительно был и острый ум, и
серьезный магический потенциал, она в самом деле превосходила по
мастерству любого чистокровного студента в Хогвартсе, включая и
меня. Я наблюдал за тем, как они общаются с Поттером и Уизли.
Несмотря на то, что на горизонте уже черной тучей маячила война, в
компании друг друга они часто улыбались, будто пока они вместе, им
не страшны никакие ужасы. Я даже позавидовал их отношениям. У меня
не было никого, кого я мог с уверенностью назвать своим другом.
Были выгодные союзники, знакомые или просто массовка. Крэбб и Гойл
никогда не были моими настоящими друзьями — они были полезны, они
часто служили моим прикрытием и защитой, но их умственные
способности оставляли желать лучшего, и случай в Выручай-комнате
только подтвердил последнее. Нет, я всегда был сам по себе.
Скоро я убедился, что многие мои жизненные ценности строились на
дремучих предрассудках. Больно было осознавать это, казалось, я
возненавидел всех за то, что сам ошибался. Особенно мне не давали
покоя некоторые гриффиндорцы: Поттер меня бесил геройством, все
Уизли злили бедностью, смешанной с так называемым благородством и
чрезмерной нарочитой лояльностью к маглам, Грейнджер жутко
раздражала умом, внешностью и чертовыми талантами, даже Лонгботтом
удивил, из маленького недотепы превратившись в смелого и
уверенного, если не лидера, то его правую руку точно. А ведь я был
не хуже их, в этом у меня никогда не было сомнений, так почему же
именно я оказался в идиотском положении? Это приводило меня в
бешенство. Я всеми силами гнал от себя мысли о них, потому что они
только лишний раз подчеркивали серьезность моих промахов и ошибок.
Но вспоминал их даже тогда, когда они ушли из Хогвартса, не
появившись в начале нового учебного года. Невольно сравнивая себя с
ними, я презирал свой страх — и все равно плыл по течению.
Сейчас, когда я лежал, придавленный каменными глыбами, а боль
атаковала мое тело и сознание, глупо было думать о Поттере,
Грейнджер, Лорде, всех тех маглах, которых убили на моих глазах.
Первые, скорее всего, выживут и станут победителями Волдеморта в
этой войне (это было бы лучше для всех, я понимал), а вторым уже
было все равно.