Лев и правда добился от Вероники похода в кафе. Он был очень приятным, по-звериному красивым и каким-то волшебно-обволакивающим. Но почему-то Роне казалось, что с ним уж слишком тепло, до духоты.
А ещё к нему прилагался историк. И вот от кого от кого, а от историка веяло такой необходимой прохладой. Прямо морозом. Вот и сиди себе: с одной стороны жар, с другой холод.
— Ну что? В чём ваша трагедия? — расплылся в улыбке Лев, с ленцой подозвал к себе официанта огромной ручищей и заказал всем кофе и десерты. Он казался королём в этой кафешке, и становилось как-то неуютно, хоть и не страшно. Странное ощущение от слишком живой энергии этого экземпляра.
— Трагедия? — нахмурилась Роня, пряча руки под столик.
— Ну да, вы же ссорились или мне показалось?
— Я не ссорюсь со студентами, — холодно заявил Егор, старательно не глядя в сторону Рони.
— Вы, значит, студентка… двоечница?
— Именно! — кивнул, так же не глядя, Егор. — Вероника у нас… танцовщица! И думает только об этом!
Роня вся сжалась. И посмотрела на Егора такими глазами, что будь он более открытым, уже помер бы от её гнева.
— Танцы? Что вы танцуете? — Лев был явно расположен к диалогу, а Роня мечтала убежать.
— Бальные и современные танцы. Я… и там, и т...
— В общем, она везде, но не на парах! — усмехнулся Егор.
— А вам-то что? — воскликнула, наконец, Вероника.
Лев с широченной улыбкой отпрянул от столика, а Егор оторвал-таки взгляд от экрана смартфона и посмотрел в полные ненависти глаза Вероники. Она сидела, вцепившись в столешницу, а потом встала, опрокинув стул и бросилась к туалетам.
Бежала не глядя, чуть не опрокинув официантку, а потом начала торопливо дёргать дверь женского туалета.
— Какого!?.. — прошипела она.
— В другую сторону тяни, — посоветовал… Егор.
Он догнал её и наблюдал теперь за попытками побега от… него?
Да… Егору было почти тепло на душе от того, что бежать Вероника вздумала от него! Он так хотел пугать её ещё и ещё, чтобы просто дрожала перед ним в ужасе… глупая «звёздочка».
Потому взял за плечи и оттащил от двери туалета в сторону, прижав к стене. Снова.
Их бёдра соприкоснулись, её грудь прижалась к его груди, его пальцы вцепились в плечи так, что обнажённая кожа покраснела. Роня пожалела, что скинула косуху. Егор очень отчётливо чувствовал сердце своей жертвы, оно громко, с силой билось о грудную клетку, и эти удары отдавались и в его груди.