— О чём вы?..
— Я, думаешь, не понимаю, что такой ябеде как ты эта информация будет очень полезна? — его голос пробирал Веронику до самых косточек. Ледяной и язвительный.
Для бедняжки Соболевой сейчас крошился на кусочки мир, и она мечтала спрятаться и никогда больше не высовывать свой нос из норы, только волк-Егор Иванович всё-равно найдёт этого испуганного зверька… Найдёт и отомстит за лень, за удручающее равнодушие к учёбе, за жалобу ту, за всякий раз, когда к нему подходили и просили за «звезду» и упрекали его маячащим на горизонте отчислением. За все поблажки, которые давали таким как она «бюджетницам» с шилом в заднице, которые идут напролом и крутятся у всех на виду, танцуют-поют-поднимают целину в стройотрядах, ну всё делают, только не получают образование.
И почему-то именно на Соболевой у Егора триггер. Она — лицо всех этих лентяев. Их предводитель. Ему казалось, что избавившись от неё — он повергнет зло. Ну, слова, конечно, громкие, но вот в этот самый момент мысли были такими.
А прижатая к стене Соболева наполнялась злостью и силой.
— Я не ябеда! И до того, кого вы там трахаете на столе, мне нет никакого дела! Иванова, кажется, уже совершеннолетняя, чтобы ноги перед вами раздвигать!
И это… была самая гневная, самая ядовитая, самая яркая речь Вероники Соболевой. Её самый звёздный час. Такой эйфории как в эту секунду она не испытывала ни-ког-да, а поводы, между прочим, были.
И нет, Егор Иванович не перестал быть её Фебом де Шатопером, он не превратился во врага, но сердце Вероники стало биться больнее, она стала любить мучительно, назло. Светлое чувство стало яростным и страстным, как закипающая в её венах кровь.
Вероника Соболева будто открыла глаза и увидела Егора Ивановича совсем другим. Из принца, саркастичного героя, несущего свет и знания, он превратился в того самого «властного героя», «разница в возрасте», «от ненависти до любви».
И от осознания, что он её ненавидит, прочитанного во взгляде волшебных зелёных глаз (болотные они на самом деле, но сердцу не прикажешь, пусть будут волшебно-зелёными), Вероника будто ещё сильнее его полюбила. Ещё утром она была ванильно-мечтательно влюблена, а теперь… заболела. Ей и страшно было от того, как бьётся сердце и перехватывает дыхание, и плохо было от этих чувств, и ничего поделать она с собой не могла. Хотелось, чтобы однажды эти волшебные глаза (обычные они, господи, Вероника!) посмотрели с любовью и тогда