Ярослав разбил великого магистра под
стенами Дерпта, обратил крестоносцев вспять. Правда, самому
Фольквину фон Наумбургу удалось отступить в крепость и закрыть
ворота, большинство же рыцарей и сержантов пытались бежать по льду
Омовжи, преследуемые русами – и были истреблены ими. Часть тяжелых
всадников так и вовсе провалились под лед… Но русы, разбив
меченосцев, не пытались осаждать город, ограничившись разорением
окрестностей и заключением почетного для них мира. Так, восточная и
южная часть Дерптского епископства отошла к Пскову, а меченосцы
надолго позабыли о своих набегах на Новгородские земли…
Но это пусть и чувствительное
поражение ордена не стало его концом – вовсе нет! Уцелели гарнизоны
большинства замков, уцелел гарнизон Риги, магистр вполне еще мог
объявить сбор ополчения, привлечь новых паладинов из Германии и,
наконец, нанять наемников… Что и было осуществлено два года спустя.
Поняв, что меченосцам пока не удастся тягаться силами с русами на
их исконных землях, папа Григорий IX объявил крестовый поход в
Литву. И Фольквин фон Наумбург, пусть и понимал неготовность ордена
к серьезному походу, после предшествующего конфликта с папским
легатом перечить воли великого понтифика не рискнул. Собрав
добровольцев, наемников, ополчение крещеных балтских племен и сумев
даже привлечь к походу русов (литовцы нападали и на русские
княжества, так что идею совместного похода в Новгороде и Пскове
поддержали), великий магистр двинул достаточно мощное войско… В
толком неизвестные его людям земли.
За что и поплатился в битве при
Сауле!
Литовцы умело заманили тяжелую
рыцарскую конница и псковских ратников в болота, одновременно с тем
растянув войско крестоносцев в линию, а после истребили его
фланговым ударом – в основном, расстреливая из луков и закидывая
дротиками крестоносцев с безопасного для себя расстояния. Погиб и
Фольквин, и весь цвет рыцарства…
Череда несчастий, обрушившаяся на
меченосцев, окончательно добила орден, совсем недавно бывший на
пике своего могущества. Может, варварское истребление женщин и
детей в Юрьеве, а также расправа над пленными русами вызвала гнев
Божий? Может, само понятие мести, пусть даже и язычникам, в корне
расходиться с Евангельским учением? Нет, рыцарь-крестоносец Дитрих
фон Грюнинген об этом не задумывался – ведь тогда бы пришлось
осмыслять и то, что убивать с именем Господа на устах и во имя
Господа есть не что иное, как кощунство! По крайней мере, если речь
идет не о защите своего дома, своей Родины, а о завоевании чужих
земель…