– У нас есть будущее?
– А почему нет? Бог любую болезнь исцелить может. Иначе меня бы здесь не было. Я абсолютно точно знаю, что когда-нибудь ты исцелишься и перестанешь быть маньяком. Только не знаю, я доживу или это уже без меня будет. Я во сне детей своих видела. Так, значит, доживу, наверное.
– Что-то не нравится мне твой оптимизм. Точно в чём-то хитришь. Не знаю пока, в чём, но хитришь ты точно. Хочешь, чтобы я тебя развязал, а ты меня по башке – и дёру.
– Нет, развязывать необязательно, просто сделай так, чтоб я от секса с тобой была на седьмом небе от счастья.
– Но я тебе всё же следующую дверь покажу, чтоб ты точно поняла, что убежать не выйдет.
– Я вижу, когда люди врут. Ты не врёшь, реально не выйдет. Вить, я не знаю, насколько хорошо я могу переносить боль, не было у меня до сих пор такого опыта. Возможно, я просто сломаюсь и потеряю всякий человеческий вид. Я не знаю, что ты будешь со мной делать – ломать кости, пороть, резать – но я точно знаю одно: такой, как сейчас, я не буду уже никогда. А я хочу, чтобы ты запомнил меня такой. Вить, присмотрись получше: я прекрасна.
– Я вижу. Я буду беречь такую игрушку.
– Я не только игрушка, я человек. И ты не только маньяк, ты человек, и я хочу тебя таким видеть хотя бы иногда. Вот, познакомились бы мы с тобой при других обстоятельствах, и общался бы ты со мной совсем другой своей стороной. Я понимаю, что ты украл меня не для этого, но побудь со мной таким, как ты есть, настоящим, хотя бы ненадолго. Подари мне себя, сколько сможешь, минуту, час, день, месяц. В долгу не останусь, обещаю.
Она говорила, и мне казалось, что она читает мои чувства, вынимая их из самой глубины меня и показывая мне то, что и есть истинный я, но без неё я эту часть себя не вижу. Да, она человек, она прекрасна, божественно красива, каждый волосок, каждая деталька одежды. Да, я действительно боюсь даже чуть прикоснуться, чтобы не повредить это совершенство. Да, если бы мы встретились где-то раньше, я бы смотрел на неё так всегда, и она была бы для меня далёкой недосягаемой богиней. А здесь, в подвале, она для меня лишь игрушка, которой я хочу поиграть, а потом разломать и выкинуть. Я понял, в чём она хитрит: она хочет переключить моего маньяка на другую субличность. В таком виде я не смогу сделать ей больно. Да я и сам, похоже, этого хочу, когда свет её глаз касается меня. И я боюсь этого желания. Если я поддамся и отпущу её сейчас, мой маньяк не найдёт свою жертву и будет вечно жечь меня своими желаниями. Но мой маньяк уже куда-то растворился, и сердце так сладостно ликует, видя эту божественную красоту напротив. Да, я знаю, что могу позвать его, и он придёт, и во мне не будет уже ни восхищения, ни сострадания, ни жалости. Но сейчас песня сердца так прекрасна, и я смотрю в эти глаза безотрывно, чтобы случайно не прервать эту прекрасную песню. Я вижу, как мои руки тянутся к ней, и она доверчиво кладёт свои связанные ручки в мои ладони. По телу бежит ток, сладостный и нежный. Мои пальцы скользят по нежной гладкой её коже и снимают с её рук браслеты. Но что я делаю?! Зачем?!