Когда с
приготовлениями закончили, я немного потянул удила на себя, и
дракон недовольно заворчал. Он хлопнул хвостом по поверхности
взлетной площадки, сделал несколько шагов, набирая ход, и с силой
оттолкнулся от земли. Взмах крыльев, другой — и вот мы поднимаемся
все выше, кружа над площадкой. Еще немного — и порт стал удаляться
от своего дома. Левее, метрах в пятистах, приземлялся самолет,
дальше несколько лайнеров готовились ко взлету. И посреди этого
всего, верхом на драконе, обдуваемый ветром, который не причинял
неудобств, летел я.
Душу
переполняла какая-то детская радость. Такая обычно бывает от совсем
простых и чистых вещей, которые нельзя купить ни за какие деньги.
Порт ворчал, но не предпринимал никаких попыток саботажа. Да и я
держал удила крепко. Благодаря Наездничеству процесс управления был
простым и привычным, точно я занимался этим с раннего
возраста.
Далеко
внизу крошечными домиками виднелся кокетливый Париж. Большим
кругляшом, окруженным взлетными полосами, остался позади аэропорт.
А впереди радовали взор лишь поля. Я часто дышал, словно мне не
хватало воздуха, и улыбался. А когда по телу порта пробежала дрожь,
мое сердце застучало еще быстрее. Громкий хлопок — и мы
исчезли.
Главная
хитрость жизни — в том, чтобы умереть молодым, но как можно позже.
Признаться, с норовистым портом сделать это было очень непросто.
После первого перемещения, когда мы оказались уже далеко от
погонщиков, дракон решил, что он пилот реактивного истребителя, а
под нами благодарные зрители. Поэтому стал выделывать такие
кульбиты, что если бы не множество ремней, сделавших нас одним
целым, я бы совершил свое первое в жизни свободное
падение.
Но после
второго перемещения порт вроде как начал мириться с существованием
наездника. Да и я уже понял, что с подводной лодки никуда не
денусь. Поэтому даже начал немного управлять драконом. Тот слегка
поворчал для приличия, но повиновался. Мы снизились, затерявшись в
кудрявых облаках, а потом вновь вынырнули.
Ощущение
было странное. Будто ты управляешь маленьким самолетом. Ветер,
холод и влага благодаря заклинаниям не доставляли мне неудобств.
Зато ощущения свободы и чего-то нереального — хоть отбавляй. Порт,
наученный погонщиком, напоминал почтового голубя. Он знал, куда
лететь, и реагировал лишь на набор высоты. Если отбросить факт, что
земля была далеко внизу, я оказался на своего рода детском
аттракционе.