— Чего
сидишь? Пойдем. На зеве туда еще с полчаса добираться.
«Лошадка»,
до того стоявшая смирно, заметив меня, стала переступать в
нетерпении с лапы на лапу. Точно старого приятеля увидела. Я
погладил ее по холке, спокойно снося влажную ласку зева — тот,
словно собака, пытался облизать меня. Заодно заметил несколько
деталей. К примеру, одиночное седло погонщиков Виль снял. Вместо
него сейчас красовалось тандемное, с дополнительными ремнями. И еще
перед зевом белели мелкие косточки в корыте, будто совсем недавно
обглоданные.
— Это
чего? — спросил я, указывая на чьи-то скорбные
останки.
— Заяц, с прошлой вылазки. Жрет у тебя зев будь
здоров.
— А он
что, не травоядный?
И мне
удалось то, чего, наверное, не мог добиться никто за последние лет
сто. Виль засмеялся. Находясь в веселом расположении духа, он
оттопырил губы «лошадки», и я сам все понял: зев ни разу не
травоядный. Не бывает таких передних клыков у вегетарианцев, да и
не нужны они им. Рука как-то сразу дрогнула. Взбредет что-нибудь
зеву в голову — цапнет он меня, и все, можно будет в переходе
милостыню просить.
— Садись, — Виль легко взобрался на
«лошадку», словно не было в нем килограммов ста
тридцати.
Мне
даже жалко зева стало. Везти не самых миниатюрных корлов — занятие
малоприятное. Однако тот и ухом не повел. Мощная зверюга. Виль
дождался, пока я перекину свой страховочный ремень вокруг него,
пристегнусь, и только потом мы сорвались с места.
Езда на
«пассажирском» сиденье мне не понравилась. Любой резкий поворот — и
тебя мотает из стороны в сторону. Сам Виль был из брутальных
Ищущих, презирающих ежедневный душ и туалетную воду.
Соответственно, для женщин, что жаждут настоящих мужчин, он был не
просто неплохой экземпляр, а невероятной редкости подарок. Вот
только я не женщина. Да еще, к сожалению, без заложенности носа.
Поэтому приходилось вертеть головой, чтобы стараться вдыхать
ароматное тело корла по возможности меньше.
Про саму
дорогу сказать тоже ничего не могу. Разве что одно: дороги как
таковой и не было. Сначала зев долго бежал по заснеженному лесу.
Потом взобрался на высокий холм. Здесь Виль дал ему (и мне, кстати,
тоже) немного отдышаться, а потом мы помчали укрытым белой пеленой
полем дальше.
Не знаю,
как переносят трансатлантические перелеты клаустрофобы, но мне
кажется, даже их путешествие было бы более щадящим, чем мое. К
моменту, когда мы остановились окончательно, моя задница
превратилась в плоский кусок камня. Несчастная утренняя лепешка
застряла где-то в груди, все норовя вырваться наружу и вперемешку с
желудочным соком украсить собой девственный снег. От запаха
крепкого пота кружилась голова и стучало в висках. Но моих сил все
же хватило отстегнуться и спрыгнуть на землю.