– Нет, – за Рахиль отвечает Ксюша.
– Тысячу евро? Две? Пятьдесят тысяч? Сто?
– Нет.
– Но почему?
– Хотите знать? – Рахиль поднимает голову, смотрит прямо, жесткие складки возле губ, глаза потемнели до черноты.
– Ведьма! Проклятая ведьма! – произносит Любаша.
– Ну, во-первых, – не обращая внимания на ругательства, – уничтожить свою работу – это как ребёнка своего убить. А главное, хватит вам жить в иллюзиях. Не лги хотя бы себе, нельзя жить в вечном страхе.
Рахиль встаёт, медленно подходит к Любаше, протягивает к ней руки, кладёт ладони на голову, Люба смотрит как заворожённая, потом глаза её наполняются слезами. Рахиль обнимает её плечи, гладит по спине, шепчет на ухо: «Тихо, тихо, девочка, не плачь. Прости себя, наконец».
Натура.
Бывшая ферма. Машина Букашкина подъезжает к воротам. Егор выходит из салона, бесшумно прикрыв дверь. Смотрит в щель. Флаконы с духами стоят в коробках, готовые к отправке. Стеклянные фляги из-под суррогата отмыты, выстроились вдоль стен.
Интерьер. Работницы сидят за сколоченным из досок столом, нарезают хлеб, расставляют снедь – готовятся к обеду. Со скрипом открываются ворота, входит Букашкин.
– Ой! – работница с золотыми зубами испугана. – Вы кто такой есть?
– Хозяин ваш, бабоньки, – несколько игриво отвечает Егор.
– У нас хозяин не такой, – спорит золотозубая.
– То экспедитор к вам ездил, а я первый раз.
– Деньги привезли? – мрачно бросает женщина в платке.
– И деньги, и паспорта.
– Увольняете?
– Лавочка закрывается.
– А что же нам теперь?
– По домам, полагаю.
Егор вынимает два конверта с деньгами и паспорта. Женщины совсем не рады, даже зарплате не рады. Золотозубая плачет, её «товарка» мрачнее тучи.
– Собирайтесь. Чтоб через полчаса духу вашего не было.
Женщины торопливо прячут деньги и документы. Как только всё это надежно исчезает в глубине одежды, женщина в платке оскаливается, обнажая зубы – что-то хищное, неукротимое в ней проступает:
– Подлюка гнойная, – шипит она, – у нас дети, думаешь, я вкалывала, чтобы ты богател? – достаёт из-за пазуха конверт с деньгами, торопливо пересчитывает тощую пачку. Гони ещё пять тысяч! Иначе в ментовку сообщу, чем ты тут занимаешься.
– Давай. И не забудьте рассказать, как в Москву попали и сколько без регистрации жили.
– Убью, – шипит сквозь стиснутые зубы та, что в платке, бросается к Егору.