Улица Варшавы после бомбежки
Поведение Англии и Франции непосредственно после падения Польши не поддавалось никакому логическому объяснению. Расправившись с Польшей, Германия не была способна воевать с ними сразу, поскольку понесла ощутимые потери. Рейх располагал запасом бомб всего лишь на 5 дней, 30% самолетного парка было потеряно в боях. Польша своей геройской гибелью дала союзникам реальную возможность сокрушить врага немедленно. У французов и англичан было отмобилизовано и стояло на границе сто полнокровных дивизий, у Англии был к тому же могучий флот. И все это практически бездействовало, давая возможность Вермахту и германской военной промышленности собраться с силами! Чем можно объяснить такое странное поведение союзников? Этот вопрос Вилли не раз обсуждал наедине с Лилли, задал он его себе и сейчас.
Англичане и французы могли легко уничтожить Рейх тогда, но не сделали этого. Значит, он был им для чего-то нужен. Поэтому они тянули время, вели «странную войну», давали врагу окрепнуть и чего-то ждали. А чего ждали русские, когда заигрывали с Гитлером и отправляли ему стратегическое сырье, вместо того, чтобы уничтожить нацистское государство? А ведь они тоже могли это сделать! Да и не решился бы Гитлер на захват Польши без согласия на то Сталина. И те, и другие рассчитывали, что Германия первой начнет войну не с ними. Это понял сейчас Вилли со всей очевидностью. И тем, и другим нужен был агрессивный Гитлер, чтобы ослабить с его помощью своих сильных геополитических противников. Англичане, французы и американцы хотели натравить его на СССР, а русские – на Европу и Англию. И те, и другие хотели не мира, а выгодной им мировой войны. Гитлер же искусно лавировал между ними и набирал все больше силы до тех пор, пока созданная им могучая империя не стала угрожать реальным уничтожением и англосаксам, и русским. Только тогда они по-настоящему объединились, чтобы уничтожить общего врага.
Его вывел из задумчивости один из немногочисленных пассажиров «Дугласа» – офицер британского военно-морского флота, сидевший почти рядом. Он достал сигарету и закурил. Едва ароматный дым достиг ноздрей Вилли, он почувствовал настолько острое желание закурить, что не мог удержаться от просьбы к своему соседу.
– Простите, – обратился он к нему по-английски.