И, конечно, вышел не легким и не
локальным. Треснула заледеневшая вода в вазе, а может, ваза тоже;
хрустнуло стекло какой-то фотографии (будет, на что разоряться со
стипендии), с полок попадали книги. Катастрофа на тему «не
тревожьте начинающего стихийника» − во всей предутренней красе.
Правда, будильник смолк, − о, блаженство! − а холодок скоро
убрался, и справа, от окна повеяло теплом…
Довольно долго до меня доходило, что
окно не справа, а совсем даже наоборот – по левую руку. После чего
я подскочила в мгновенной готовности тушить настоящий, не
компьютерный пожар.
Стена малость разочаровала меня в
смысле пожара: его не было. Зато было кое-что другое.
Половину стены занимал мне лично
неизвестный знак, который больше всего смахивал на греческую
«омегу», правда, поверх шли какие-то еще письмена. Знак неторопливо
менял цвета: из огненно-красного на моих глазах стал голубым и
прозрачным, потом черным, потом белым, задумчиво поменял цвет на
серый и пропал.
Вместе с моим желанием спать.
Кристально ясными глазами я моргала на пустую стенку и клялась
себе, что больше никогда, никогда не буду засиживаться за
программами для начинающих стихийников…
А потом резанула боль в руке.
Ровно через секунду возле запястья у меня расцвел точно такой же
знак, разве что цвета менять не собирался. Так – черная татушка с
пятью значками наверху…
Символы воды, огня и воздуха я
опознала сразу. После чего оставалось только упорно тыкать ногами в
тапки, а рукой пробовать пролезть в ближайшую одежину (сиречь,
брюки) – и сквозь зубы повторять:
− Сегодня не первое апреля… не первое
апреля… но если… вдруг первое апреля…
И далее цензурный ход моих мыслей
обрывался, а мозг начинал автоматическую перезагрузку
системы.
В Канцелярии Стихий было пусто по
утреннему времени. На вахте, отчаянно скаля зубы над какой-то из
частей «сумеречной саги» (гы-гы-ы-ы, вампиры!), торчала Галка –
уникальный случай соединения светлого медиума и черного юмора. А
также полного отсутствия дисциплины и тормозов.
− Приветик, − сказала она, напряженно
зря в книгу. – Что это ты рано и без лица?
− Дома оставила. Игнатский у
себя?
Дурной вопрос остался без
ответа.
Традиционно принято считать, что у
светлых магов рулят делами этакие самые сильные, самые старые и
самые мудрые. Не знаю. За Игнатским в жизни такого не замечала. И
лет ему меньше сотни, и силой особенной не отличается (ну, правда,
соплю вроде меня в пыль разотрет, но в Отделе полно магов
помощнее), да и мудрости… не знаю насчет мудрости, но ни анекдотов,
ни философских книг он с первого раза не понимает. Единственная его
особенность – он всегда на работе. Может, поэтому его к нам и
поставили?