— А-Лей, ты меня разочаровал, — тем временем продолжала матушка.
— Ты наследник крупнейшего торгового дома и не знаешь, как
совершать выгодные покупки? — Ага, воспитательный момент подоспел.
Госпожа Тан, она такая. Сына любит до безумия, но спуску не дает. —
Возможно, стоит урезать твой месячный доход на развлечения.
— Ну, матушка. — Я поспешила заступиться за непутевого брата. У
меня за полтора года уже рефлекс на это выработался. — Не такая уж
и бесполезная эта покупка. Помните, я рассказывала вам о своих
новых разработках? Подумайте, если у меня получится восстановить
жизненную силу заклинателя с разрушенным ядром, какие деньги горные
лорды будут готовы заплатить за это изобретение и как поднимется
престиж нашей семьи! А проверить методы можно только на практике.
Нам очень повезло, что его решили продавать не в столице, а в нашем
предместье. И недорого совсем, кстати.
Мачеха снова нахмурилась, когда я без разрешения влезла в
разговор, но ругать не стала. Все же прогресс в примирении за эти
месяцы был достаточно заметный.
— Он умрет раньше, чем ты на нем что-то опробуешь, — госпожа Тан
вроде бы все еще отчитывала меня, но в ее голосе уже прорезался
едва заметный интерес. — Пилюли с духовной силой стоят дороже, чем
он сам. И я не выделю на эти глупости ни ланя из денег семьи.
— Об этом не беспокойтесь, матушка. — Я прищурилась и
всмотрелась в покупку. — У меня и не такие оживали без всякой
духовной силы.
И машинально погладила вынутую из мешочка на поясе серебряную
иглу сантиметров в семь длиной.
Надо же было трупу окончательно ожить именно в этот момент.
Заклинатель открыл глаза, в них сначала мелькнул проблеск сознания,
а потом самый настоящий страх. Который, впрочем, тут же исчез,
сменившись равнодушием
— Ну что ж, не залечи его до смерти в первый же день, — добавила
масла в огонь мачеха, успевшая заметить все, включая взгляд
заклинателя. Вот зуб даю, специально! И кто сказал, что у матушки
нет чувства юмора?! Только непонятно, над кем она сейчас так мрачно
пошутила.
С этими словами довольная собой женщина чинно удалилась в
собственный двор, оставив нас с нашим слегка посиневшим
приобретением. Парень напоминал труп даже с открытыми глазами.
Слишком уж неживыми они были, равнодушными, как пластмассовые
пуговицы.
— Ну, я больше не нужен. Он очнулся, теперь сам пойдет. — Братец
тут же попытался улизнуть, но был безжалостно пойман за ухо. —
Ай-яй! Янли! Янли-Янли, отпусти! Все-все-все, отнесу куда скажешь!
Ну сестри-и-ичка! Ну любименькая!