для кабака и на своей земле, но опять не иначе, как с согласия и даже разрешения барина. Так Федор Петрович и сидел в поле, разделенный от своей возлюбленной Ямовки целыми четырьмя верстами, на протяжении которых можно было ловить добычу одними щупальцами.
В один весенний день разнеслась весть, что из Москвы приехал в Ямовку в качестве управляющего какой-то богатый барин, друг и приятель самого владельца. Федор Петрович приободрился. Он увидал, что от нового управляющего зависит вся его судьба, и стал думать, как ему начать действовать? Но прежде всего целовальник счел за лучшее не торопиться, зная по опыту, что чем дело важнее, тем более оно требует хладнокровия и спокойного обсуждения. Федор Петрович на первом плане решил сблизиться с прислугой нового барина, что и начал приводить в исполнение.
Однажды летним вечером целовальник сидел с своей женой за самоваром. К кабаку подъехали беговые дрожки. Хозяйка бросилась к окну и заговорила:
– Кучер ямовского барина! Федя! Федя!
– Предложи ему чаю да достань ратафии, – сказал целовальник, застегивая жилет.
В кабак вошел в красной рубахе и плисовой поддевке кучер с бочонком под мышкой.
– Федору Петровичу всенижайшее почтение!
– Все ли в добром здоровье? Пожалуйте-ка чайку попить.
– Можно.
Хозяйка очутилась перед гостем с подносом.
– Желудочная? – спросил кучер, выворачивая белки глаз на хозяина.
– Французская ратафия, попробуйте!
– Штука ничего! в Питирбурхи мы больше косили тминную, херес, мадеру, что попало!
– Садитесь. Ну, как ваш барин?
– Что ж ему? Все ломает да коверкает. Деньжищев пропасть! анжирею затеял; прачешную строит, садовника из Питера выписал – деньги вольные!
– Нуте-ко другую, – сказала хозяйка, поднося кучеру ратафии.
– Как его бишь зовут, барина-то?
– Захар Ильич… прозывается Абалонов.
– Что ж, за водкой приехал?
– За водкой. Просил очищенной что ни есть.
– Видно, самому?
– Да у него для всех одна!
– Я слышал, барин добрый, – говорил целовальник, – и образованный человек.
– Человек, надо сказать, так: по книжной части это первая его страсть! Теперь нарочно из Питирбурха выписывает разные журналы, газеты… без книг ни одного дня не может прожить. Как сейчас встал, прямо: «Васька! газету…» И, должно, эти книги, Федор Петрович, человека, как сказать, одуряют: что вот теперь, я полагаю, водка для нашего брата, то для господ – книга. Потому она что-нибудь это в разуме у них… там… погляжу я на своего барина: ровно рехнулся… увидал у Селезенкина помещика винный завод – «а! говорит, то-то мне и нужно! Надо, говорит, себе состроить!» Тоже рысистых лошадей хочет заводить. Ну, известно, барин, надо говорить по правде, душевный и простой.