Революция грянула на геополитическом перекрёстке, где сталкиваются/разделяются оба планетарных цивилизационных потока. После неё это разделение обрело наиболее точный смысл, а заодно и перспективу воссоединения. Окончательно прояснилось ОСНОВНОЕ противоречие нашей эры. Оно вбирает в себя всю совокупность примиримого и непримиримого в человечестве. От противоречий внутри любого общественного организма до противоречий между разными организмами. От противоречий между индивидами до межгосударственных. От торгово-финансовых до религиозных. От абстрактно-философских до конкретно-политических. От межнациональных до межклассовых. От противоречий между культурами до противоречий между способами производства. Мы сводим сей почти бесконечный ряд в то самое основное противоречие – между системой и антисистемой. Простое и легкоопределяемое по внешнему обводу, оно имеет сложнейшее, многосегментное внутреннее строение.
Революция позволила доказать, что только социализм и коммунизм могут урегулировать любые свои внутренние противоречия, а до того – снять антагонистические, накопленные капиталистическим обществом, которое от природы неспособно к их решению. Неумение позднесоветского «социализма» справиться с внутренними противоречиями дополнительно подтверждает правоту нашей революции, тотально антитроцкистской, антибухаринской, антихрущёвской, антибрежневской и антигорбачёвской. Разумеется, не по политической форме, а по духовному и материальному содержанию.
Капитализм без удержу врал, стараясь скрыть от страждущих даже перечень достославных имён и наследий прошлого, не говоря уже об их идейной содержательности. Он без удержу врёт об именной и идейной сокровищнице настоящего. Это ему удаётся и сходит с рук благодаря тщательно выстроенным и интегрированным в него институтам лжи, коей обильно полито всё исходящее от него. Он не доверяет никому и ничему. Даже в относительно мирной академической среде, особенно при науке под названием «история», им была создана сеть надсмотрщиков, полицейских, жандармов.
Что с того, что полиция истории не имеет стальных наручников и резиновых дубинок. Она нередко свирепствует «покруче» обычных стражей порядка. Столетиями ею истреблялось то, что ценнее даже человеческой жизни: правда, истина, смысл этой самой жизни. Этой полиции нельзя будет рассчитывать на прощение ни под какими надуманными, демагогическими предлогами типа «свободы и плюрализма исторических мнений и толкований». Истинность историографии, историков заключается в их свободе от заданного плюрализма и от планируемых мнений с заказанными и согласованными толкованиями. Она – в единственно верном пути, житейски подчинённом чему угодно, а научно – исключительно