– Эврика! Я понял, чего здесь не хватает!
– Ну, и чего же здесь не хватает? – Мария Львовна посмотрела на него с любопытством.
– Пробелов, промежутков между словами! – ответил он. Схватил лист бумаги, переписал старинный текст по-своему, протянул Марии Львовне.
– Вот, полюбуйтесь теперь.
– Да, теперь текст выглядит лучше, – сказала она.
– Давайте разобьем слова на слоги и будем читать их так, как они написаны, – предложил Павел.
– А что вы скажете по поводу ошибок? – спросила она.
Он ответил тоном знатока:
– Мария Львовна, не стоит считать наших предков безграмотными людьми. Давайте на миг представим, что все они были людьми образованными и любили свой язык.
Это предположение ей показалось весьма разумным. Она улыбнулась, взяла послание, кое-что подправила, воскликнула:
– Павлуша, мы с вами, действительно, сделали открытие! Мы открыли новое направление в лингвистике. Эти берестяные письма – семейная переписка, из которой мы можем узнать о привычках людей, писавших их, воссоздать мир, в котором они жили. Вот, смотрите, что пишет автор послания: «изумелася есве» – мы все удивились астрономической сумме, которую с нас запросили. А дальше написано пятнадцать кун. Это, по всей видимости, очень большие по тем временам деньги, раз они есве изумелася.
– Вы, Мария Львовна, как синхронный переводчик, с налета письма тринадцатого века читаете, – похвалили ее Павел.
– Богатый опыт, Павлуша, – она улыбнулась, разгладила берестяную грамоту. – Это письмо от Жизнедуба к отцу. Посмотрите, как он красиво свое имя вырезал. А дальше короткий текст, похожий на современное телефонное послание.
– CMC, – подсказал Павел. – Совсем маленькое сообщение.
– У вас оно – совсем маленькое, а у них не совсем, – проговорила она с изрядной долей сарказма. – Посмотрите сколько здесь слов. А главное, берестяные письма дошли до нас с вами, пролежав под слоем земли несколько столетий. Полезные слои почвы помогли им сохраниться. А что будет с вашими мобилесками? – развела руками. – Исчезнут навеки, и никто не узнает, о чем писал Павел Гринев своему отцу, как менялись его привычки, как упрощался его язык, какие слова – паразиты губили его речь. А здесь все перед нами, – она положила ладонь на свиток, улыбнулась. – Почти все. Обычно часть прочитанного текста отрезали и выбрасывали. Но бывали случаи, когда берестяные послания сжигали, чтобы сохранить секретность.