– Откуда вы все это знаете? – спросила она тогда.
Он приподнял пенсне, улыбнулся, проговорил с нежностью:
– Милая моя девочка, осмелюсь напомнить вам, что я – профессор, поэтому должен знать по возможности все. По возможности… К тому же, мне симпатичны эти люди. Думаю, что и вам будет интересно побольше узнать о них.
Она кивнула. Он водрузил пенсне на место, скрестил на груди руки, продолжил свой рассказ:
– Итак, Поленов и Маруся встретились и полюбили друг друга. Не влюбиться в Марусю было невозможно. Она была душой римско – русского кружка. Живая, непосредственная, веселая. Она пела, танцевала, декламировала. Ей было восемнадцать, Поленову – двадцать восемь. А вам, барышня, сколько? – Передольский так резко выставил вперед руку, что Маруся вздрогнула и выпалила скороговоркой:
– Мне? Мне уже девятнадцать.
– Значит, вы римскую Марусю пережили, – Передольский улыбнулся, снова скрестил на груди руки. – Живите долго, милая барышня. Такие люди, как вы, должны долго жить. Вы – светлый человек, добрый. Я это вижу. Не потому, что на носу у меня пенсне, а потому, что сердце мое все видит и понимает. Мне достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы понять, каков он…
Звонок ворвался в их разговор так неожиданно и резко, что Маруся вскочила, Павел Степанович галантно поклонился, указав ей на дверь. Они одновременно проговорили:
– До завтра?! – она – с надеждой, он – с улыбкой.
Это его «до завтра» стало для Маруси подарком судьбы.
Жизнь ее совершенно изменилась после этой короткой встречи. Ей захотелось узнать как можно больше о неизвестных ей людях, с которыми была знакома Маруся Оболенская, жившая в восемнадцатом веке. Ей захотелось увидеть Рим, пройти по пьяцца Барберини, где гуляли Маруся и Поленов. Сходить на кладбище Тестаччо, где похоронили Марусю.
Передольский рассказал ей, что Поленову и Марусе на любовь было отпущено всего четыре месяца. Но это была особенная любовь. Она обрушилась на них водопадом, подарила крылья, пригласила в полет.
– К великому сожалению, полет этот был недолгим, – проговорил со вздохом Передольский. – Маруся заразилась корью от детей Саввы Мамонтова и в несколько дней угасла. Поленов по памяти написал ее портрет, в котором передал особенную душу возлюбленной. Это полотно исчезло бесследно. Зато остался набросок к портрету «Больная», который Поленов сделал, сидя у изголовья умирающей Маруси… – Передольский немного помолчал, вздохнул. – Как краток жизни миг… Кстати, у вас с римской Марусей есть едва уловимое сходство. Хотя, я могу это сходство видеть лишь потому, что хочу его отыскать. Вы верите в бессмертие души, Маруся?