Замечательно высказался один француз-кавалерист. На упрек маршала Мюрата он ответил: «Люди могут идти без хлеба, но лошади без овса – не в состоянии. Их не поддерживает в этом любовь к Отечеству».
Тащить пушку по мокрой глинистой земле, да еще под дождем, – занятие малоприятное. А чуть доберемся, измученные, мокрые, выберем позиции, как тут же, без всякой передышки, звучат команды:
– Танки с фронта!.. Танки с тыла!.. Танки с флангов!..
Только успевай соображать, разворачивать орудие, изменять прицел, перетаскивать снаряды… Но на пустой желудок – какая стрельба? Валимся, обессилев, один за другим на землю, все грязные, мокрые, да еще и злые, голодные. Отучившись, волочим пушку обратно. Доберемся до палатки, а командир взвода или сержант еще четверть часа держит в строю: разбирает прошедшее учение. Так положено! Приведем себя в порядок и строем на кухню. А там баланда да каша без масла, кружка полусладкого чая. И эдакое всякий божий день. Хорошо, что повар – мужик приличный: попросит кто добавки – не пожалеет лишнего черпака.
Новые чудеса. Обычно многие после обеда шли ненадолго в конюшню – гладили лошадей, кормили их травкой, беседовали с ездовыми – те, помню, часто напевали частушку: «Два – за сено, три – за воз, полтора – за перевоз. Чечевица с викою, а я не чирикаю…» Теперь, правда, пение прекратилось. И вдруг всем запретили заходить в конюшни, причем без всяких объяснений.
Такая сложилась ситуация в нашей батарее. Никто не понимал, что происходит.
Стали рассуждать: кони без овса тощают, выводить их на траву не разрешают даже в погожие дни – мол, где-то появилась «рама». Особенно сокрушался Матвей, старший ездовой: он любил лошадей, как настоящий артиллерист – свою пушку, даже плакал:
– Воевать еще не начали, а кони полягут…
С Матвея все и открылось, все заварилось.
Как-то вечером, когда мы остались одни, без начальства, заявился к нам старший ездовой и, загибая палец за пальцем, стал выкладывать свои наблюдения:
– Факт первый: товарищи командиры с помощью Осипа Осиповича меняют овес на самогон. Факт второй: на закусон изымают из солдатского котла тушенку и иной харч. Факт третий – подумать, что выделывают, сучье отродье! – в соседних деревнях старшина отыскал девок, привозит их к командирам. Я-то, старый дурак, еще дал на то коня Осипу. Ну куда ж такое годится? Мы почти в боевой обстановке, а они дело свое мужское справляют, а на нас… положили.