…Холобаев зарулил на стоянку к опушке леса, выключил мотор и сразу как-то обмяк. Привалился к спинке сиденья, закрыл глаза, руки устало повисли. Потом он услышал голоса. К нему бежали летчики и техники. Летчик сдернул с головы шлем, освободился от парашютных лямок. Привстал на сиденье, уперся руками в переплеты фонаря, привычно, легко перенес сразу обе ноги за борт кабины и… с грохотом провалился! Затрещал зацепившийся за что-то комбинезон, руку больно резануло. Подбежал Комаха, помог летчику выбраться из огромной дыры с рваными краями дюраля, зиявшей в центроплане. Холобаев отошел от самолета, посмотрел на него со стороны и вначале не поверил своим глазам. Штурмовик был буквально изрешечен пробоинами разных размеров. Новенького красавца невозможно было узнать. Бронекорпус, на котором после выстрела в Богодухове оставалось еле заметное пятнышко, превратился в рванину, фюзеляж до самого хвоста был залит маслом. «Вот так расковыряли! – изумился летчик. – Как же я долетел на таком «решете»?»
Холобаева обступили. Кто-то спросил:
– Что же это?..
Он поднес к губам кровоточащую ладонь, зло сплюнул на траву, растер погон:
– Зенитки… – Потом спросил: – А Спицын и Филиппов прилетели?
– Прилетели! Уже докладывают.
– Ну пусть докладывают, а я потом… – Холобаев выхватил из чьих-то рук цигарку, смачно затянулся и выпустил густую струю сизого махорочного дыма.
К нему подошел инженер полка капитан Митин, положил ладони на плечи, сочувственно произнес:
– С боевым крещением тебя, Костя!
– А Спицына и Филиппова здорово побили? – спросил его Холобаев.
– По нескольку пулевых пробоин в крыльях.
– Значит, будут летать?
– Уже подвешивают бомбы. Завтра снова полетят.
– А что же с моим теперь? – он кивнул на самолет.
– Твой, как видишь, отлетался…
Подошел командир полка, молча пожал Холобаеву руку и тут же отдал распоряжение Митину:
– Немедленно затащить в ангар и никому не показывать!
В сторону Бобруйска медленно пролетела в четком строю девятка тихоходных гигантов ТБ-3. Истребители не прикрывали бомбардировщиков. Возвращались через Березину уже шесть машин, а позади носился «мессершмитт». Он заходил в хвост то одному, то другому. Через несколько минут над лесом поднялось шесть черных столбов дыма…
Около штурмовика оставался один Холобаев, да подошедший Дремлюк, когда они услышали панический крик: