Еще одна судорожная попытка сдвинуть ноги ни к чему не привела. Знающие губы, язык всё так же умело терзали мою плоть. Просто невыносимо... невыносимо... Прекрасно!..
— О-о-о! – эротично завывал кто-то в комнате. Конечно, не я!
Я бесстрастно!!
— О-о-о! — любовалась потолком.
Мужская голова продолжала и продолжала меня мучить, бить наслаждением в самом эпицентре моей женственности. Никогда ничего подобного ни с кем не испытывала! Хотя у меня было всего ничего любовников. Более того, я всегда считала себя равнодушной к оральным ласкам, а Сереже они нравились только в свою сторону. Он постоянно раньше настаивал на минете, а вот ответные движения считал ниже своего достоинства.
О, боже! Оказывается, в опытных губах это очень чувственное удовольствие... Губы прикусила так, что даже почувствовала вкус крови. Внизу живота стремительно нарастала волна, теплая горячая волна, которая грозила смыть до основания последние шаткие оковы моего самообладания. Пальцы судорожно сжали похрустывающие бумажки. Деньги.
Ха-а-а. Как смешно!
— О-о-о.
Никаких оков, никакого самообладания! Завыла, забилась, задергалась… Оргазм! Черт, я испытала с этим ублюдком оргазм! Да еще какой! Но даже сейчас Валера не отпустил, продолжая бить током поцелуев по моему ставшему сейчас сверхчувствительным телу, продлевая волны наслаждения, делая удовольствие мучительно прекрасным. В его руках я безвольная кукла, получившая свою дозу кайфа.
Обмякла на диване. Довженко стремительно переместился. Большое сильное тело легло на меня сверху, руки раздвинули все еще подрагивающие после оргазма ноги. Отталкивать, корчить из себя недотрогу сил не осталось. Да и он бы не позволил. Мужские глаза близко-близко, серые, с жёлтыми крапинками, обрамленные густыми черными ресницами — красивые. Сейчас они совсем не такие, как в первый наш секс или в начале сегодняшней встречи, вместо равнодушия и злости мне теперь виделось любование или даже больше... Нежность — от насильника и шантажиста?! Забавно.
На этот раз Валера вошел в меня медленно и осторожно, все так же пристально всматриваясь в мое лицо. Зря. Я кукла, ничего не чувствующая кукла в руках солдафона. Потолок... какой ужасный здесь потолок! Его уже давно следовало бы побелить. Резкий глубокий удар. Придушила в зародыше свой вскрик. А Довженко опять протаранил меня глубоким, чуть ли не до матки достающим толчком. Я долго не смогу быть равнодушной. И, видимо, боясь показать свою шлюшную натуру, зачем-то попыталась оттолкнуть Валеру. Он перехватил мои руки, поднял вверх и, удерживая их над головой, снова двинулся глубоко внутрь лона. Его массивное тело давит, лишая воздуха и сил сопротивляться, а может, все дело в этих бьющих в средоточие моей женственности толчках. Желая вдохнуть хоть маленький глоточек кислорода, запрокинула голову, в шею тут же впились Валерины губы.