Алекс принялся активно
жестикулировать. Глаза заблестели от приятного возбуждения.
— Да, в этом есть доля
правды. Но некоторые историки упорно доказывают, что Влад Цепеш в один из дней
приказал посадить на кол аж тридцать тысяч человек! А эти бесконечные пытки и
издевательства над своим народом… Люди определённо подняли бы бунт. Тем
более, имелись другие, менее кровавые претенденты на трон господаря.
— И тем не
менее Цепеша убили свои.
Алекс отмахнулся, будто я
сказала ерунду.
— Ещё одна байка. Дескать, в
бою против турков-османов, его убили свои же воины. А голову отрезали,
законсервировали в меду и отправили в дар турецкому султану… Чистой воды
бредятина! Да, смерть Влада Цепеша вызывает много вопросов. И да, её связывают
с мистикой. Например, что корабль с законсервированной головой погиб в
море. Но это лишь очередные легенды. Я же в своей книге привожу достаточно веские
доказательства того, что Влад Цепеш был умнейшим политиком и настоящим
патриотом своей маленькой страны.
— Но всё равно на
благодетеля он не слишком похож, — усмехнулась я. В этот момент
показалось, что я вернулась к разговору с профессором Тома. – Слишком уж…
кровавый, что ли.
Полерецкий скривился так, будто
укусил лимон.
— Он был настолько же
жестоким, насколько и все остальные в тот период. Знаешь, мы живём в век, когда
гуманность возводится в культ наивысших человеческих ценностей. Но совершенно отметаем
в сторону тот факт, что до этого нужно дорасти. Нельзя просто взять и
сравнить что было тогда и что сейчас. Мы живём в разные эпохи.
Человеческое сознание меняется. Если бы у Дракулы было понимание ценностей
современного человека, он не смог бы выжить. И уж точно не стал
правителем три раза. Его бы убили. А так… Он жил в соответствии с
требованиями тех времён: бей первым или погибнешь.
— Ты говоришь, как
Алексия, — заметила я и, с улыбкой поблагодарив официанта за блюда,
принялась за бананы. — М-м-м! Боже! Какая прелесть! Не знала, что это так
вкусно!
Полерецкий выглядел настолько
довольным, будто самолично готовил бананы.
— Рад, что тебе нравится,
— он посмотрел поверх моего плеча, и его лицо вдруг встревоженно
вытянулось: — А этот что здесь делает?
Я обернулась и увидела сидящего в углу Призрака.
Призрак, он же Карл ванн Янсен,
сидел в дальнем углу и равнодушно прихлёбывал кофе из маленькой белоснежной
чашки. Разглядеть его оказалось затруднительно — мешали снующие
посетители. Однако воображение живо дорисовало, как длинные паучьи пальцы мерно
перелистывали страницы буклета. Будто Карл не читал, а делал вид. Он
казался нескладным, пугающим до чёртиков.