– Не понимаю…
– Я тоже не понимаю, но ЭТИ, на
улице, оказались гурманами в запахах и им совсем не нравится аромат
этой мази! В этом у меня с ними вкусы сходятся – когда всё это
кончится, я просто буду ненавидеть эту пакость, всей душой, но пока
нам всем придётся потерпеть!
– Да, малышка, обмажься, – поддержал
сержанта майор, – это не шутка. Пока мы не знаем, надолго ли
хватает действия этой мази, но в любом случае - надо!
И как в подтверждение слов, резко
выключился свет. Девушка в страхе ахнула.
– Ну всё, кина не будет, света ушла в
отпуск… – в кромешной темени раздалась шутка неунывающего
Олега.
– Я это давно ожидал, удивительно,
что так долго не выключалось электричество, – пробасил Сергей
Владимирович, – пора нам переезжать из этого «чулана» в другие
палаты, где есть окна, да и улица будет под контролем. Хотя может у
них автономный генератор есть тут и просто кончилось топливо - всё
узнаем потом, а пока переезд в первом пункте наших планов. Ну что,
Настюша, теперь ты в нашей команде, пора нам поработать?
– Команда, хм, – скептически хмыкнул
Олег, – два инвалида и одна слабенькая девчонка…
– Я не слабенькая, – обиженно
пропищала девушка, – я очень сильная, вы даже не знаете какая
сильная!
* * * *
В обед был самый пик неистовства
эпидемии, если по началу над городом пролетали истребители, нёсшие
огонь для тысяч заболевших, то уже через пару часов полёты
самолётов прекратились. Мариуполь застыл в недобром предчувствии.
На улицах шёл кровавый пир горой, и Сатана правил балом. Демоны в
человечьем обличие были повсюду, а выжившие, которые не успели
стать едой, сейчас прятались, словно крысы.
Дома остались без электричества,
сотовые вышки вышли из строя, вода в трубопроводах пропала, а на
дорогах стояли брошенные машины. Дым, подхваченный южным ветром с
Порта, накрывал город. Пахло кровью, навозом и сгоревшими
нефтепродуктами.
Около шестнадцати часов, по дороге
улицы Горького, со стороны проспекта Металлургов, раздался
оглушающий рёв двигателя. Заражённые оживились, оставив трупы в
покое и вскочили на ноги. По асфальту гнал хромированный и
громадный байк, под управлением крепко сбитого мужчины, в кожаной
косухе, чёрных джинсах, обутый в высокие сапоги с железными шпорами
и черной банданой на голове. Одержимые, с разных боков, в бешенстве
набрасывались на едущего «волка», и о чудо, они отлетали в сторону,
точней, разорванные части тел. В какой-то момент из прикреплённых к
мотоциклу колонок, раздалась истеричная песня Радиохэд «ButI’ m
acreep», заглушая рычание мотора.