- Откуда ты всё это знаешь?
- Не ведаю, само появилось в разуме,
быть может, память крови? Да, оттуда поднялось это, Княже, я
уверен, дремала прежде, а вот тут с тобой оказался, и всплыло. Так
и бывает, ныне у всех наших так, дай срок, всё вспомним и поведаем.
Токмо выжить надобно.
- Выживем, на крайний случай на камне
возрождения воскреснем.
- Отсюда можно и не достать, Княже,
коли в Пекло угодили.
- Разберёмся.
- Как себя сейчас чуешь, Княже?
- Поесть бы, - отчего-то ответил
я.
- Это никогда не мешает. Токмо с
харчами худо у нас, не чаяли, не гадывали.
Усевшись, я ещё раз окинул взглядом
помещение, и только сейчас сообразил, что багрянцевость стенам
предавал алый свет, проникающий через треугольный выход,
образованный прислонённой снаружи плитой, скрывающей выход или
вход, если смотреть снаружи. Небольшой костерок в этом свете был
совсем неприметным, пламени как будто бы не было вовсе над
истлевающими деревяшками, оно, словно растворяясь в свете и искажая
над углями воздух, лишь слегка подрагивало, чем и выдавало
себя.
- Ты всё у нас и у нас, у кого это
нас?
- Да люд разный с нами оказался тут,
- прошептал Ждан.
- Что за люд?
- Ништь, чернец и девица, - на
последнем слове Ждан расплылся в улыбке: - Хорошая такая,
зараза.
- А чего они делали в селе?
- Чего не ведаю, того не ведаю,
Княже, из нас никто не помнит сие. Про себя я помню, как по утру с
мужиками собирался сруб ставить, а после подле тебя очнулся в раз
перед тем, как ты слёг.
- Тогда пойдём знакомиться?
- Спят они, недавно токмо уснули,
вымотались.
- Держи, - я протянул кусок пирога,
благо инвентарю, будто бы только испечённого.
- Благодарствую, Княже, - Ждан
улыбнулся, сразу же принявшись жевать и с молчаливой благодарностью
позже приняв кувшин с молоком.
Еды в инвентаре было в достатке, как
и всего прочего, что скопилось и не потратилось за время рейда. Так
что, какое-то время сможем продержаться, но прежде требовалось
понять, куда идти, что делать, гадать не приходилось – иконка
задания была единственным, что раздражающе мигало на краю
зрения.
Я вошёл в соседнее помещение и
огляделся, по углам, улёгшись прямо на голый пол и подложив под
головы себе, что у кого было, спали трое, принадлежавших совершенно
разным социумам: растянувшийся и сложивший руки на груди и
накрывшись испещрённой вязью чёрной простынёй чернец, сидящий в
позе просящего бродяги и так и спящий нищий соответствующего вида и
девушка, накрывшаяся шкурой какого-то зверя. Получше всех
разглядеть мешал сумрак, багровеющий в проникающим сквозь пролом в
стене алый свет.