- Третьего герцога?
- Угу.
Мальчик раскрыл рот, проговаривая имена про себя… Но лицо его
вытягивалось в маске неверия, за которую он отчаянно прятался.
- Врёшь!
Катарина в который уже раз пожала плечами.
- Зачем? Какой смысл врать ТЕБЕ?
- Ну… Не знаю. Зачем-нибудь.
- Сам послезавтра всё увидишь, - отмахнулась Катарина от
проблемы.
- Ты не можешь знать третьего герцога! – настаивал мальчик. – Ты
– простой ангел, хоть и бывшая любовница его величества. А он -
третий человек в государстве после самого отца и Сильвии.
- Ну, лично его я, действительно, знаю плохо. – Лоб Катарины
пересекла морщинка воспоминаний. – Во время восстания
аристократии я занималась иным сектором работ, мы с ним не
пересекались. Но по поводу более раннего времени мне есть что
третьему герцогу напомнить, хоть и там мы, опять-таки, лично
знакомы не были. Думаю, мне самой интересно будет посмотреть на
него, третьего человека на Венере, отчаянно краснеющего за светской
беседой.
Глаза матери сияли блеском пакостной кошки. Хуан знал этот
блеск, как и знал, что его очень трудно подделать. Но он всё ещё не
верил. Ему было легче не верить, чем верить. Он прятался за
отрицание, как за последнюю соломинку привычной жизни.
- А герцогиня? Если тебя пригласила она…
- А вот её я знаю хорошо. – Катарина кивнула спокойно, с
достоинством. – На Земле мы какое-то время работали вместе, она
была в моей группе. Недолго, но тёплые отношения сохранили.
Катарина помолчала, вспоминая. И видя настрой матери, Хуан
побоялся перебивать.
- Она очень порядочная спокойная и добрая девочка, Хуан. И
всегда ею была. И если честно, я очень удивлена, как она смогла за
все эти бешеные годы остаться такой же чистой и порядочной, как
тогда. Особенно за годы своего герцогства – ты представить не
можешь, сколько сволоты вьётся вокруг людей подобного ранга.
Но она смогла. И сейчас приглашает нас в гости. По старой
памяти.
Хуан понял, мать врёт. В смысле, говорит не всю правду. Если бы
их пригласили «просто», «по старой памяти»… Его присутствие не было
бы необходимым. Как и присутствие этой… Ариадны – вспомнил он имя,
названное матерью.
- Сколько ей лет? – прямо спросил он.
- Тридцать один, - ответила мама.
Хуан чуть не закашлялся.
- Ариадне?
- А-а-а, ты о девочке! – понимающе махнула головой мать. - Нет,
Ариадне восемь.