Слишком настоящим было всё вокруг. Я
ущипнула себя и ойкнула от боли. Поднесла к глазам руку, на которой
алело пятно от щипка, грозящее перейти в синяк. Тонкую изящную руку
аристократки, у которой даже в тюрьме нашлось время на маникюр —
ноготки были ровные, аккуратно обработанные и покрытые розовым
лаком. Память услужливо подсказала, что это работа личной служанки,
которая допускалась в камеру ежедневно, утром и вечером, и это была
единственная поблажка для титулованной особы, потому что вид камеры
оставлял желать лучшего. Где кровать с балдахином из бархата? Где
туалетный столик розового дерева с зеркалом на серебряной
амальгаме? Где банкетка, покрытая розовым шёлком, на которой было
так приятно сидеть перед зеркалом, расчёсывая длинные золотистые
волосы? Ничего подобного не было и в помине.
Да меня нагло обокрали! Чужие
воспоминания — это хорошо, но мне-то досталась плохо сбитая койка с
соломенным матрасом и никаких зеркал. Последнее особенно обидно.
Потому что по воспоминаниям Эстефания была на редкость красивой
особой, что уравновешивалось полным отсутствием мозгов. Иначе она
не попала бы в такую глупую ловушку. Впрочем, в семнадцать лет
иллюзии — болезнь многих.
Тело сковывала усталость, но желание
умирать пропало. Желание жить, передавшееся от прежней владелицы
тела, оказалось куда сильнее.
Я подняла голову к окошку, забранному
частой решёткой. Оно было у самого потолка, и за ним чернела ночь.
Или оно было закрыто чем-то непрозрачным, полностью перекрывающим
свет. Но скорее всего, всё-таки сейчас ночь, и у меня времени
аккурат до утра.
Что в активе? Эстефания говорила о
магии. Но знания у неё оказались куцыми. Кроме секретных семейных
методик, к которым как раз относилась перепривязка душ, она владела
небольшим набором бытовой и косметической магии и парой лечебных
заклинаний, одно из которых действительно должно было вывести моё
тело из комы там. В моём мире. Появилось осознание, что теперь мой
мир этот и, если я не хочу распрощаться ещё и с ним, нужно бежать,
а подумать о том, что случилось, можно и потом. Способности
Эстефании мне не помогут. А мои?
До окна я не доберусь. А если бы и
добралась, вряд ли у этого тощего тельца хватит сил выломать хотя
бы один стальной прут. Усиливающих заклинаний она не знала, потому
что не планировала заниматься вещами, недостойными сиятельной леди.
Но если бы и знала, синеватые огоньки на решётке показывали, что та
под магической защитой. Значит, окно отпадает.