Серый и Синий - страница 26

— Все кадеты прошли «коридор». Также по нему собираются выходить из окружения оставшиеся бойцы спасаемого отряда. Это крайнее, что я от них услышал, перед тем как эфир заполонили помехи.

— Молодцом. — Я кивнул, еле удержав себя от приятельского хлопка по плечу Корня, затем обратился ко всем окружающим. — Группа огневой поддержки остаётся с нами, группе эвакуации — сдать половину своего БК и доставить раненных на базу. Мойкин — за старшего, кадета Корнева считать полноценным «трёхсотым». Корнев — отставить возражения.

После отхода раненных, мы продолжили постепенно сближаться с противником, расширяя проход для будущего прорыва. Враги достаточно активно перестреливались, но всё же медленно и планомерно отступали теряя удобные позиции. От дерева к дереву, осмотреться, наметить следующий маршрут и огневые ориентиры, принять сигнал. От дерева к холму, упасть ничком, осмотреться, пару коротких очередей в сторону противника и пяток одиночных по потенциальным позициям врага, подъём. От холма к кусту, короткая очередь навскидку по движению впереди слева, дальше опять небольшая перебежка к дереву, осмотреться, подать сигнал. Таким образом, не спеша и без особой суеты, мы оттесняли противника. Условные сигналы, которыми мы периодически обменивались, позволяли понять, что у остальных дела идут тоже неплохо. Противник сильно ослабил сопротивление и кажется, почти полностью отступил.

Вдруг мир перевернулся и мои ноги, каким-то образом, оказались выше головы. Я увидел спину монолитовца, выскочившего, как будто, из-под земли. Монолитовца, который завершал бросок, вторым участником данного броска, к слову, был я, и который собирался всем весом упасть на меня сверху. Рванувшись, что было сил, я всё-таки умудрился изменить угол падения и плечо бросавшего прошло по касательной, едва задев мою грудь. Однако и без этого мне пришлось нелегко — резкий удар о землю выбил весь воздух из лёгких, в глазах потемнело, в висках застучало, в ушах появился гул. Вдохнуть не получается, также как и согнуться, разогнуться или двинуться. Мой противник начинает подниматься, разворачиваясь ко мне. Я, наконец, смог дёрнуться и судорожно вдохнуть, совсем немного, потому что лёгкие опять сжало, но и этого хватило, чтобы темнота в глазах чуть-чуть рассеялась, а шум в ушах поутих. Тем временем, монолитовец приподнялся на колене и левой рукой вытягивая из ножен тесак, повернулся ко мне лицом, точнее маской противогаза, За тёмными линзами этого противогаза я увидел совершенно пустые глаза, бессмысленный и отрешенный взгляд которых был направлен куда-то сквозь меня. Впервые за долгое время мне стало жутко. Нет, это было не стандартное опасение за свою жизнь — на заданиях, это чувство наш постоянный спутник и союзник, его я распознаю сразу. Нет, это был животный страх перед чем-то непонятным и неизвестным. Страх, что меня может лишить жизни ВОТ ЭТО. Пустышка в оболочке человека. Кукла, управляемая непонятно кем и неизвестно для чего созданная. Хотя известно — отнимать жизни людей, настоящих людей, а не себе подобных пустышек. Я вновь попытался двинуться или вдохнуть — получилось. Второй вдох получился более глубоким, хоть и не менее судорожным. Левой рукой я потянулся к засапожному ножу и уже коснулся рукоядки, когда противник вырвал из моей правой руки автомат, который я неосознанно прижимал к себе всё это время, заставляя меня открыться, и вонзил в мой правый бок, прямо под нижнее ребро, длинный хромированный тесак странной формы. Невыносимая леденящая боль — ничего подобного я никогда не испытывал — пронзила от пяток до макушки и как ни странно, помогла сбросить с тела оцепенение. Вместо того, чтобы дальше тянуть клинок из ножен, я с силой ударил пальцами правой руки аккурат в просвет между противогазом и воротником комбинезона монолитовца. Тот попытался защититься левым плечом, но даже вскользь, такой удар наносит немало ущерба, мне показалось, что я услышал щелчок ломающейся гортани у себя под пальцами. Противник же, к моему удивлению, отпустил рукоядь своего ножа и схватился обеими руками за горло. А я не собирался упускать такую возможность. Нож из ботинка в левую руку, не прерывая движения, перехватываю правой, чуть смещаю корпус, чтобы не насадиться глубже на тесак врага и резко выкидываю правую руку в область паха — ближайшую фатальную область противника. Звук рвущейся ткани сопровождается еле слышным звуком рвущейся плоти, затем добавляется глухой звук удара клинка о кость. Монолитовец замирает, я тоже ненадолго прерываю движение, но только за тем, чтобы провернуть нож в ране и выдернуть его по широкой дуге обратно, делая еще один порез. Опять останавливаю руку и на этот раз, наотмашь, несколько раз бью противника ножом. Попадаю в тело, в грудь, в руки, которыми он, пытается перехватить мою руку.