Правительство создается не для защиты естественных прав человека, которые могут существовать и существуют независимо от него. Государство – мудрое изобретение человечества, предназначенное для обеспечения человеческих желаний. Люди имеют право на то, чтобы эта мудрость была направлена на удовлетворение их потребностей. Но государство требует, чтобы они сдерживали свои страсти и желания. В этом смысле ограничения, так же как и свобода, должны быть включены в права человека.
Высказывания Берка о правах человека очень современны. Он спрашивает, какая польза от дискуссий о правах человека, если она не обеспечивает его ни пищей, ни медицинской помощью? Права, о которых толкуют теоретики, – это крайность. В той мере, в какой они метафизически правильны, они фальшивы с точки зрения политики и морали. Права людей в государстве – это преимущества, к которым они стремятся. Некоторые софистически смешивают права людей с их возможностями, и пока возможности и права – одно и то же, они вместе несовместимы с благоразумием.
Наши современные российские либералы, которые уже более двадцати лет стоят у власти, оказались неспособными удовлетворить самые жизненно необходимые права огромного числа людей, которые просто выживают, но вовсе не живут. Более того, общество оказалось отброшенным далеко назад. Но они с видимым удовольствием любят порассуждать о свободах и правах, что уже даже не смешно.
Берк говорит, что в Англии, рыцарство и духовенство сохраняли обычаи предков, а государство, опираясь на них, крепло и развивалось. Он пророчески подчеркивал, что оправдание убийств и злодейств, совершенных во имя общественного блага, скоро приведут к тому, что общественное благо станет предлогом, а злодейство и убийство – целью. С этого момента разбой, обман, мщение и страх, более отвратительный, чем мщение, станут обыденностью. Они потребуются для удовлетворения ненасытных аппетитов правителей. Таковы будут неизбежные последствия великолепного триумфа прав человека, которые смешают все естественные представления о добре и зле.
Эд. Берк с неприкрытой гордостью и менторством пишет своему адресату: «Мы в Англии не доверяли политикам, подобно Вашим. Благодаря нашему упрямому сопротивлению нововведениям и присущей национальному характеру холодности и медлительности мы до сих пор продолжаем традиции наших праотцов. Мы не утратили благородства и достоинства мысли четырнадцатого столетия и не превратились в дикарей. Руссо не обратил нас в свою веру; мы не стали учениками Вольтера; Гельвеций не способствовал нашему развитию. Атеисты не стали нашими пастырями; безумцы – законодателями. Нас еще не выпотрошили и подобно музейным чучелам не набили соломой, тряпками и злобными и грязными бумагами о правах человека».