Солнечный страж - страница 156

Он успокаивающе погладил меня по спине:

— Сония, это пять долгих лет, но мне тоже так будет гораздо спокойнее. К тому же я доверяю своему отряду гораздо больше, чем кому-либо ещё на всём свете. Кроме разве что дедушки, но он не сможет защитить тебя и нашу дочь в случае чего, а стражи — смогут.

Я с готовностью кивнула и улыбнулась, а он тут же наклонился и поцеловал меня тёплыми губами:

— Теперь пойдём поспим остаток ночи, нас ждёт долгая дорога.

Посёлок Фоллинге считался восточной окраиной Вестенских равнин. Густые травяные луга с разбросанными тут и там синими пятнами озёр встречались здесь с весёлым дымчатым редколесьем. До настоящего леса отсюда было ещё несколько миль, но всё же полупрозрачные рощи, что окружали посёлок широким кольцом, давали кое-какую защиту от ветров. Здесь было гораздо теплее, чем в Вестене в эту пору, и несравнимо уютнее, нежели в северных краях. Когда Эдвин расплатился с возницей и подал мне руку, помогая выбраться из повозки, я с удивлением обнаружила нас на просторной площади, вокруг которой располагались тёплые, песочного цвета здания из глины и кирпича. Выглянувшее к полудню солнце ослепительно играло в сияющих витражами красно-золотых окошках небольшой часовни. Люди приветливо улыбались друг другу, толпясь у входа и ожидая, по-видимому, священника или настоятельницу для дневной молитвы солнечному богу Ксаю.— Приехали, — пожал плечами мой жених, заметив недоумение на моём лице.— Ты говорил, что Фоллинге — деревня, но это ведь настоящий городок! — воскликнула я, не веря своим глазам. Сначала я подумала, что приветливый посёлок всего лишь очередная остановка в пути, чтобы перекусить в таверне и немного размять ноги.— И городок, и деревня, всё сразу. В старые времена это место называли перекрёстком, потому как здесь есть всё, что угодно природе: и поля, и леса, и озёра, и пещеры, и холм, и волшебная речка.Солнечный страж держал меня за руку, и я видела, как смотрели на нас люди, спешившие к часовне. Кое-кто кивал Эдвину, а затем неизменно скользил по мне любопытным, но всё же восторженным взглядом.— Почему речка волшебная? — спросила я, когда мы медленно двинулись по направлению к самой широкой улице.— О, это только байки, — засмеялся Эдвин. — Говорили, что если переплыть с той стороны реки на эту, то обретёшь магический дар, а если наоборот, то потеряешь. Потому что за рекой, в Заречье, никогда не рождалось магов. Всё это враньё, разумеется. В детстве я сто тысяч раз переплывал эту речку, и мой дар никуда не девался. И дедушкин — тоже!Дедушка. При упоминании единственного оставшегося в живых предка Эдвин тепло улыбнулся и чуть сжал мою ладонь. Он знал, что я беспокоюсь о том, как меня примут. А я тревожно оглядывалась по сторонам и старалась угадать, в каком из домишек вырос мой жених. Дворы здесь разительно отличались от северных городков и селений: заборы были совсем низкими, дети с лёгкостью перепрыгивали ограды и мчались по своим делам. Куры выискивали в прошлогодней жухлой траве червей, полосатые коты грелись на весеннем солнышке, лениво и добродушно брехали лохматые рыжие и коричневые собаки. Везде и во всём — от чисто вымытых стёкол одноэтажного голубого здания с белыми занавесками (оказалось, это была местная школа) до маленьких ухоженных клумб с распустившимися на них крокусами и примулами — везде чувствовалась весна.Мы шли неторопливо, никуда не сворачивая, и я продолжала теряться в догадках, а Эдвин был таинственным и задумчивым, словно погрузился в воспоминания своего детства и чувствовал себя мальчишкой-подростком, а вовсе не капитаном Солнечной стражи. Он как будто забыл о том, что на плечах его белая мантия, а на ней сияющий знак капитана, и с восторгом смотрел, как мальчишки пытаются устроить шалаш из досок в развилке старой кряжистой липы. Два или три раза кто-то окликал Эдвина, и тогда он учтиво здоровался с пожилыми обитателями деревни или приветственно махал рукой своим ровесникам. И вновь я слышала тихие шепотки за спиной и то, как меня называли невестой Солнечного стража. Моё сердце трепетало в груди, и я решительно не знала, как вести себя, а потому только крепче сжимала локоть жениха и прятала взгляд в подоле своего дорожного платья. Мне казалось, что маленькая Лиза тоже замирает внутри меня, отчаянно прислушиваясь к незнакомым звукам и окликам.— Вот это да! — послышалось откуда-то справа, и нас нагнал извозчик с пустой телегой, запряжённой серой доброй лошадкой. — Сандберг, да ты никак женился? Вот дед-то обрадуется! Ну, садитесь, подвезу до дома.— Спасибо, но мы пешком пойдём, — поблагодарил Эдвин деревенского мужичка. — Хочу невесте дорогу показать.— Невесте, ну дела! А свадьба-то когда? — усмехнулся в седоватые усы сосед Сандбергов.— Завтра, — весело отозвался страж, — да мы вечером зайдём вас пригласить.— Ну гуляйте, гуляйте, — покивал дядька и тронул лошадку. Старенькая телега с грохотом покатилась по утоптанной сухой глине.— Завтра? — От неожиданности я даже остановилась. Над нашими головами в ещё голых яблонях и вишнях пронзительно верещали воробьи.— Конечно, а чего тянуть-то? — Эдвин притянул меня к себе, поцеловал в щеку и кивнул в сторону часовни, золотой шпиль которой был виден из любой части посёлка. — Прямо завтра и обвенчаемся, ребята обещали к обеду добраться до нас.— А здесь что? — спросила я, когда мы оказались у маленького, затянутого диким виноградом крыльца, сплошь усыпанного прошлогодними красно-бурыми листьями. На двери домика поблескивал медный знак, очень похожий на тот, что носили целители Солнечной стражи.— Моя будущая клиника, — с уверенностью ответил он и, смахнув сапогом листья со ступеней, легко взбежал к плотно запертому входу. — Когда служба в Страже окончится, мы с тобой откроем здесь лечебницу. Ты как раз успеешь за это время выучиться в Академии.Он был необыкновенным человеком. В его словах чувствовалась такая пламенная уверенность, что все, кому доводилось слушать его, не могли усомниться в том, что всё будет именно так, как он говорит. Я осторожно потрогала медную ручку двери, и мне показалось, что металл ответил едва различимым теплом, словно весеннее солнце уже успело нагреть залитое светом крыльцо. Позже я узнала от дедушки, что запертая несколько лет больница принадлежала его родному брату, погибшему на войне.Центр Фоллинге остался за нашими спинами, и теперь мы шли по широкой восточной дороге. По обе стороны далеко впереди виднелись дома и сады, некоторые деревья были тронуты первой несмелой зеленью, а в воздухе носилась пыльца ольховых и берёзовых серёжек, щекотавшая нос. Я обратила внимание, что ворота одного из дворов распахнуты настежь и вся лужайка перед домом усыпана мелкими голубыми и белыми цветами. Как синий и жемчужный волшебный бисер, крохотные первоцветы росли здесь повсюду, бесцеремонно вытекали голубой речушкой из-под забора, спускались в придорожную канаву, занимали собой кучи дёрна и навоза, сложенные у добротного плетня. И человек — не старый ещё мужчина с такими же синими, как эти цветы, глазами — заботливо обрезал сухие ветви яблони и насвистывал какую-то песенку.— Эй, дед, — вдруг окликнул его Эдвин, приобняв меня за плечи. — Я нашёл её! Нашёл мою Сонию!— Да неужели? — притворно-недоверчиво отозвался мужчина, отряхивая руки о потёртые штаны.Ему было лет семьдесят, по моим подсчётам, но я бы никогда не поверила в его возраст, если бы не знала, что Эдвину он приходится дедушкой, а не отцом. Матеус Сандберг был высок и строен, а его поредевшая и порядочно разбавленная сединой лохматая шевелюра всё ещё вспыхивала на солнце рыжими огненными прядями. Наскоро обнявшись с внуком, он повернулся ко мне и пронзил смеющимся лучистым взором:— Заставила же ты его побегать, красавица! — и дедушка порывисто притянул меня к себе и обнял так, словно и меня ждал с тем же нетерпением, что и единственного наследника.От него пахло крепким травяным чаем и едва уловимым дымом костра. Его дар был совсем не таким, как у внука: не белый, а обжигающий рыжий огонь был заключён внутри этого мага. Я знала эту разновидность дара: таким же был огонь Норы, но её стихия представлялась мне безудержным пламенем, которое только и нуждается в том, чтобы его каждую минуту сдерживали, дедушкин же огонь горел уверенно и ровно, давно подчинённый и полностью контролируемый своим обладателем.Чуть позже, когда мы уже умылись с дороги и разместились в просторной большой комнате, принадлежавшей прежде родителям Эдвина, дедушка пригласил нас обедать. Я подхватилась было помогать ему накрыть на стол, но оказалось, что мой проворный жених уже вытащил и разложил по тарелкам все наши припасы, закупленные по дороге, а Матеус водрузил на деревянный кругляшок большой горшок с похлёбкой.— Уж чем богаты, — чуть смущённо сказал дедушка, подавая мне дымящуюся плошку. — А теперь рассказывайте, как вы собрались завтра свадьбу играть без платьев, свидетелей и прочих важных приготовлений, а?— А свидетели завтра приедут, — весело ответил Эдвин. — Ты их хорошо знаешь, дед. И Рика, и Нору, и остальных. У нас отпуск короткий, сам понимаешь, всё успеть хочется!— Да уж успеешь, успеешь, — подмигнул ему дедушка и расхохотался. Мне показалось, искры так и брызнули из его рта и глаз, обдавая нас заразительным смехом.— Да ну тебя, дед, — нахмурился мой жених. — Вечно ты насчёт этого подначиваешь.— А почему нет? Кому, как не старику, остаётся только что и вспоминать дни перед свадьбой, когда и хочется, и колется и всё остальное. А нельзя.Я чувствовала, что краснею, и молча жевала, опустив ресницы, не в силах поднять глаз на веселившегося дедушку.— У нас дочь будет, — объявил Эдвин и нарочно стукнул ложкой о тарелку, словно этот звук означал что-то окончательное и бесповоротное. — В конце осени.Матеус Сандберг покачал головой, веселье его чуть приутихло, а новость, так внезапно свалившаяся вслед за приездом долгожданного внука с невестой, вдруг осветила всю паутинчатую россыпь морщин на его подтянутом и сухом лице. Он вздохнул, обхватив растрёпанную голову руками, а после вновь озарился улыбкой, за которой крылось неподдельное волнение.— Эдак вы до удара меня за сегодня доведёте, молодёжь! В моём возрасте противопоказано более одной новости за раз!Эдвин поднялся и обнял его, и я сделала то же самое. Дедушка обхватил нас обоих, обнимая, и долго ещё качал головой, приговаривая что-то о старых временах и современных нравах нетерпеливых юношей.— Мы назовём её Лизой, в честь бабушки, — пообещал мой жених старому Сандбергу, и только я заметила потом, как дедушка украдкой вытирал подступающие к глазам слёзы, делая вид, будто перебирает дрова для камина.— Лиза, ну надо же, — шептал он, — пусть все боги сделают так, чтобы ты и вправду родилась на исходе осени.— Мы скажем ему правду, — тихо сказал мне Эдвин, когда пришла ночь и я лежала на его горячем плече в нашей новой спальне. — Он всё поймёт, обещаю. Но пусть сначала привыкнет к тому, что мы ему уже сообщили.Мы нарушали все правила, ведь ночь перед свадьбой считалась особенной и жениху ни в коем случае не дозволялось даже краем глаза видеть невесту в последнюю ночь её девичества. У нас с самого начала было всё не как у людей, а потому мы были вместе и нисколько не опасались гнева богов или осуждения соседей.— Что если она родится… другой? Непохожей на обычных людей? — едва слышно прошептала я, внутренне сжимаясь от своих суеверных страхов.— Я ведь давал тебе читать учебник, — поморщился Эдвин. — Не говори ерунды. Мы со всем справимся, и Тэрон — я уверен в этом — тоже что-нибудь придумает.Он принялся целовать меня, и страх, убоявшись близости Солнечного стража, отступил и спрятался в самом потаённом уголке моего сознания. И всё-таки я постоянно, не переставая, думала о моей дочери. Каждый час и, кажется, каждую минуту.Мы поженились на следующий день в маленькой часовне на площади Фоллинге. Нежно, переливисто звучала музыка лютни и флейты, светлыми и радостными были лица Солнечного отряда, друзей и соседей маленького семейства Сандбергов, что пришли порадоваться нашему воссоединению. За весь день на небе не показалось ни единого, даже самого прозрачного облачка, а лучи солнца, пробившись в часовню сквозь золотые витражи, яркими зайчиками прыгали по нашим одеждам и лицам.На мне было простое светлое платье, Эдвин облачился в парадный камзол Солнечной стражи и с раннего утра принёс мне букет из белых, покрытых холодной росой первоцветов. На празднестве, организованном прямо среди деревьев в небольшом саду у дома, брошенный букет поймала огненная Нора, а после пыталась заверить всех, что это вышло случайно и она просто подхватила цветы, чтобы они не упали на землю. Другие девушки из соседских домов звонко спорили, что всё было не так и стражница нарочно растолкала конкуренток, чтобы букет достался именно ей. После все веселились дотемна, слышался звон кружек, и рекой лилось сладкое вино и хмельное пиво, а я всё думала, думала о Лизе и о том, как стремительно мчатся дни.Дни и вправду мчались в тот год так быстро, что я не успевала отмечать их в календаре, с удивлением обнаруживая всякий раз, что прошла неделя, а за ней ещё и ещё, что платье вновь стало мне слишком тесным в талии и требуется распустить ещё две или три сборки ткани и ослабить поясок на животе. После свадьбы и недельного отдыха в Фоллинге мы вернулись в форт. Командующий Солнечной стражи, узнав о женитьбе командира отряда, распорядился предоставить нам помещение побольше, и вскоре мы уже не ютились в крохотной каморке в конце коридора, а занимали две светлых комнаты. Северное лето пролетело так скоро, что мне запомнились лишь несколько ярких дней июля — свадьба Норы и Рика, на которой моя подруга была в огненно-красном платье с золотыми лентами в чёрной косе. Я нервничала всё больше и больше. Писем от Тэрона не приходило, а все доступные в форте книги о деторождении и наследственности были зачитаны мною до дыр. Лиза чувствовала мои переживания и беспокойно вертелась в животе по ночам, не давая мне отвлечься на другие мысли.— Что бы ни случилось, — сказал однажды Эдвин, обнимая меня бессонной ночью, — я никогда не откажусь ни от тебя, ни от малышки. Даже если придётся на время оставить службу и уехать отсюда за тридевять земель.— Не говори так, — взмолилась я, — Солнечный страж не должен нарушать данной клятвы!— Но я дал клятву и тебе тоже, а потому во что бы то ни стало найду для вас безопасное место, — заверил меня он.В тот миг мне показалось, что, несмотря на всю уверенность, мой муж тоже ждёт рождения эльфийского ребёнка с тревогой и опасениями. Только в отличие от меня умеет прятать свои страхи так глубоко, что не высказал бы их и под пытками.— Что может случиться? — дрожащим шёпотом спросила я его. — Скажи, что?!— Всё будет хорошо, — упрямо сказал он, прижимая меня к себе.В тот день, последний день октября, я неожиданно для себя уснула днём, едва покончив с домашними делами. Эдвин был на службе с утра, и я поджидала его к обеду, но время начало тянуться медленно и долго, как застывающий мёд. Я прилегла на краешек кровати и вдруг провалилась в мягкий сумрак, который обнял меня тёплыми пушистыми лапами. Во сне я видела стройного длинноволосого эльфа, склонившего голову над столом, а рядом с ним — смутно знакомого мне человека в мантии, сплошь расшитой блестящими чёрными перьями. В тонких бледных руках эльф держал какой-то слабо мерцающий предмет, но он был таким маленьким, что не представлялось возможным разглядеть его. И туман, сизый клубящийся туман застилал моё видение. Я размахивала руками, пытаясь разогнать волны серого дыма, но картинка расплывалась, удалялась от меня и в конце концов исчезла совсем. В тот же самый миг — мне так показалось — кто-то толкнул меня в поясницу, и я проснулась. В комнате уже было темно.— Эдвин? — тихо позвала я, на ощупь поднимаясь с подушки.— Я здесь, — отозвался мой муж и засветил тёплые жёлтые свечи на столе. Он был странно задумчивым, и за его напряжённой позой скрывалось сдерживаемое волнение.— Кажется, время пришло, — сказала я, чувствуя себя более чем необычно. Спину ломило, ноги не то от волнения, не то от слабости казались ватными, живот взялся жить своей собственной жизнью.— Всё готово, — улыбнулся Эдвин и пожал плечами. — Ты ведь говорила, что не хочешь идти в лазарет. Я всё предусмотрел.Он сел рядом со мной и погладил по волосам, распущенным по спине. Я чувствовала, что рука его дрожит от волнения, а может быть, это было лишь отражением моей собственной дрожи?— Я видела их во сне, — тихо сказала я, опустив голову. — Тэрона, и Гаэласа тоже… Но они были по ту сторону завесы, в сумраке…— Рождение каждой новой жизни отражается на состоянии миров — и нашего, и сумрачного, — прошептал Эдвин. — Так что всё в порядке вещей.Меня всегда поражала его способность принимать события такими, какие они есть — без лишних колебаний и раздумий. За месяцы, что мы провели вместе, я убедилась в том, что моего мужа практически невозможно ничем удивить. Даже сейчас, хотя он и переживал вместе со мной, на лице его читалась абсолютная готовность к любому исходу. А я молилась только о том, чтобы моя дочь благополучно справилась с появлением на свет и была похожа на нас… на людей.В эту ночь мы — Эдвин и я — стали ближе, чем можно себе представить. Я никогда не думала, что может быть большая степень близости, чем случалась между нами во время чувственных и страстных ночей или долгих задушевных разговоров. Но сегодня, в ночь на первый день ноября, который на севере считался первым зимним месяцем, мы стали настоящей семьёй, разделив таинство рождения нашей первой дочери.Незадолго до её появления на свет я стояла у окна, и Эдвин обнимал меня, окутывая целительными волнами заклинания, мы слушали вой ледяного ветра за окном и смотрели, как в далёкой небесной тьме мерцают крохотные серебряные звёзды. Моя маленькая Лиза родилась с наступлением утра. Она негодующе кричала на нас, когда мы, до смерти уставшие и счастливые, внимательно разглядывали её, положив на стопку белых простыней. Да, она выглядела обычным человеческим ребёнком, и её несказанно возмущали наши сомнения в этом очевидном факте.— Я буду любить тебя вечно, — тихо сказал мне Солнечный страж. — В этой жизни и во всех последующих. И всех наших детей тоже, конечно же.Прошла зима, а за ней ещё стремительнее, чем прежде, пролетело лето в заботах о подрастающей малышке. Мы подумывали о том, что на следующий год мне нужно будет поступать в Вестенскую академию. Для начала хотя бы заниматься по учебникам в форте и иногда ездить к учителям для проверки знаний. Всю трескучую и метелистую зиму нового года мы с годовалой Лизой провели в библиотеке форта Солнечной стражи. Я научилась быстро делать конспекты и заучивать заклинания одной рукой, в то время как другая удерживала любознательного ребёнка от исследования самых пыльных и тёмных закоулков читальной комнаты. Время от времени мы с Эдвином по молчаливому согласию пытались выслушать в дочери признаки дара. Лиза заливалась смехом от щекотки, которую доставляли ей прикосновения кончиков пальцев и лёгкое покалывание магии, но никакого ответа на магические импульсы мы не обнаруживали. Моя надежда на то, что девочка не унаследовала никакой магии из-за того, что была полукровкой, постепенно укреплялась. От магистра Тэрона по-прежнему не было вестей, а отправленный на разведку Рик вернулся с ответом, что Гильдия призывателей вновь изменила места встреч со своими информаторами и координаты этих тайных укрытий ему неизвестны. Я понемногу успокаивалась и начинала забывать о так долго терзавших меня сомнениях: Эдвин души не чаял в маленькой Лизе, Нора и Рик с удовольствием возились с ней в выходные дни и мечтали о собственных детях, дедушка поджидал нас в гости летом, старательно вырезал из можжевельника и липы деревянных лошадок и кукол. А до поездки в Фоллинге я должна была держать вступительные экзамены в академию.Но мы были бы не мы, если бы всё случилось по задуманному плану: огонь нашей любви, которым мы обогревались долгими холодными ночами, принёс нам ещё одного ребёнка. Наш сын Фредерик родился в Фоллинге в самый жаркий день середины лета, семнадцатого июля, через год и девять месяцев после появления на свет Лизы. Его огненный дар обнаружился уже в первые дни после рождения, это было похоже на крохотную искорку, горящую внутри мальчика и с каждым днём растущую вместе с ним. Я вздохнула спокойно и перестала с тревогой присматриваться к дочери. Её тёмные пепельные волосы и ясные серые глаза, словно очерченные по контуру чернильным карандашом, иногда будили во мне далёкие, глубоко запрятанные воспоминания о той эльфийской зиме, но, по правде сказать, мне было некогда сидеть и тосковать о прошлом. Настоящее захватило меня в бурлящий водоворот.Однажды тёплым августовским вечером, когда над посёлком растянулся дымок от костров, что жгли в честь праздника урожая за рекой, мы с Лизой осторожно выбрались за калитку на дорогу, оставив в колыбели под деревом мирно дремавшего Фредерика. Солнце окрасило неподвижные лиственные рощи в бронзу и медь, не было слышно ни ветерка, ни крика птиц, лишь едва различимые песни девушек, что водили хороводы за холмом у воды. Я надеялась, что Эдвин приедет со службы сегодня, чтобы увезти нас с собою в форт до следующего лета, но дорога была пуста, лишь вдалеке над деревьями кружила, высматривая добычу, большая чёрная птица.— Мама! — удивлённо вскрикнула Лизабет, дёрнув меня за руку. Я опомнилась и подняла глаза.Там, где только что расстилалась безлюдная лента дороги, уходящей на восток, стоял одетый в короткую чёрную мантию господин. В руке его был посох преподавателя академии Трира, на голове возвышалась остроконечная шляпа. Я замерла на месте, не в силах сделать ни шага, и только ждала, когда он неторопливо приблизится к нам и немного церемонно отвесит поклон.— Прошу прощения, Сония, некоторые обстоятельства задержали меня. Я должен был доставить вам амулет ещё прошлой осенью, — и он внимательно посмотрел на девочку.Лиза обеими ладошками сжимала мою руку и тоже во все глаза смотрела на незнакомца.— Доброго вечера, магистр Тэрон. — Я также поклонилась, отметив про себя, что непроницаемый строгий оборотень ничуть не изменился.— А ты, должно быть, Лизабет Сандберг? — Мужчина склонился к моей дочери, отчего та засмущалась и на всякий случай спряталась за моей юбкой. — Благодаря Рикарду я уже знаю обо всех ваших новостях и приключениях. Искренне рад, что дело обрело столь благополучный исход.Он коротко, цепко взглянул на меня, словно ждал вопроса, который я не решилась бы задать, а потом вынул из складок мантии конверт и молча вложил в мою руку.— Что это? — прошептала я, чувствуя под слоем хрупкого эльфийского пергамента чуть холодящий кожу предмет.— Это амулет для девочки, — невозмутимо ответил оборотень. — Он защитит её от магического сканирования и прочих изобретений Ордена Искателей.Я осторожно освободила вторую руку из маленьких пальцев Лизы и открыла конверт — на мою ладонь выпал небольшой осколок фокусирующего кристалла, внутри которого клубилась дымчатая тень. Камешек был заключён в серебряную оправу и помещался на тонкой цепочке. На внутренней части конверта размашистым почерком было нацарапано по-эльфийски:«Моей дочери Лизабет. Гаэлас Вейн»Кажется, я пошатнулась, потому что магистр Тэрон вдруг придержал меня за плечо крепкой жилистой рукой.— Он никогда не побеспокоит твою семью, Сония, и ты сейчас же, немедленно должна уничтожить эту записку, но я не могу не передать и устного сообщения, которое он поручил мне донести вместе с амулетом.Я кивнула, прижимая к себе притихшую дочь.— Когда придёт время, ты должна знать: Лиза находится под защитой Гильдии призывателей, а я, в свою очередь, буду ждать её в стенах академии Трира, чтобы предоставить лучшее образование, которое только возможно для волшебницы с её даром.Внезапный ветерок пронёсся над дорогой, растрепал длинные волосы магистра и высушил застывшие в моих глазах слёзы. Сумрачный морок, охвативший было мою душу, развеялся, как дым от далёкого костра, и я улыбнулась:— Спасибо, магистр Тэрон. Но у Лизы нет никакого дара. Так бывает, вы должны знать!Птичий магистр прищурился и вновь поклонился.— Мой долг был передать амулет и сообщение, а далее я полагаюсь на ваше благоразумие, госпожа Сандберг!Только сейчас, когда я пришла в себя от этой неожиданной встречи, совесть подсказала мне, что гостя следовало бы пригласить в дом и предложить отдых с дороги и горячий ароматный чай. Однако Тэрон покачал головой и вежливо отказался, сославшись на другие поручения своей Гильдии. На прощание он ласково потрепал по пушистой голове смущённую Лизу и огляделся по сторонам.— Спасибо вам… — тихо сказала я, сжав в руке прохладный кристалл, и, стараясь не оборачиваться, направилась к калитке.За моей спиной послышался шум огромных крыльев. Лиза восторженно вскрикнула и долго провожала глазами птицу, что летела над самыми деревьями в лучах закатного солнца.На следующий день вернулся мой Солнечный страж, и тёплые золотые дни уходящего лета вновь наполнились любовью и домашним уютом. Мы подолгу сидели в саду, слушали дедушкины сказки и мечтали, как через год или два я уж точно поступлю в академию. Маленький Фредерик, мой крохотный огненный волшебник, тихо сопел в своих пелёнках, Лиза на коленях у Матеуса была серьёзна и слушала наши разговоры так, словно понимала больше, чем мы сами. Эдвин гладил меня по волосам, и всё было замечательно.Одна только я знала о том, что в крепко запертой шкатулке в самом потаённом уголке погреба спрятан эльфийский амулет. И всем сердцем я надеялась и верила, что он никогда не пригодится моей дочери. Что магический дар у маленькой Лизы Сандберг никогда не проснётся.Конец.~~~~~~~От автора:Дорогие читатели! Благодарю вас за внимание к моей первой книге на портале Литнет! Если вы остались довольны историей, то вы можете сказать автору "спасибо" при помощи лайка (звёздочки) или небольшого отзыва. Это невероятно вдохновляет на новые свершения. Серия о семье Сандбергов из 4-х книг будет выкладываться бесплатно (независимо от количества подписчиков). Чтобы не пропустить новинки - подписывайтесь в профиле на автора. :)Желаю вам удачи, приходите читать ещё!P.S. Рекомендую перед прочтением второй книги ("Дорога мёртвых") заглянуть в раздел рассказов и прочитать маленький рассказ-пролог о Лизе Сандберг под названием "Тёмная кровь".