Околдунеть не встать!
Он что, запойный алкоголик в третьем поколении?!
А с виду и не скажешь.
Сколько их тут? Сотни? Тысячи?
Радость от встречи с драконьей сокровищницей заметно померкла. Но я была бы не я, если бы не изучила каждую бутылочку.
А изучать, как оказалось, тут было что.
В ходе тщательной проверки, выяснилось, что у ледышки тут бутылки со всех уголков нашего мира, а возможно, и из параллельных миров. Большая часть названий мне была не просто незнакома, я даже не могла идентифицировать язык, на котором были начертаны этикетки.
Ох, как же мне не хватает моей любимой книжечки!
Даже феноменальная зрительная память не зафиксирует такого количества новых символов.
Не знаю, сколько времени азартно скакала по стеллажам, но где-то на половине просмотренного и даже понюханного поняла, что очень замерзла. Это не сокровищница, а какой-то вампирский могильник!
Потерла заледеневшие руки и устало опустилась на кресло, что имеется здесь в единственном экземпляре. Покрутила в руке бутылку оргского самогона, и голову посетила «светлая» мысль согреться им, так сказать, изнутри.
Вот прям после первого глотка мне полегчало…
Нутро окатило жаром, а в теле появилась легкость. Хорошо пошло, однако.
Еще через пару глотков во мне, словно феникс из пепла воскресла птица энтузиазма. Она, зараза такая, сразу понесла меня на верхние полки!
Там же наверняка все самое интересное!
Орчий самогон придал мне смелости, и я, ловко карабкаясь по приставной лестнице, уже довольно высоко забралась, как тут внезапно зловеще заскрежетала каменная дверь входа в сокровищницу.
– Мамочки, – прошептала я под скрип форменных драконьих сапог из бронированной кожи жилкоглота.
– Адептка Мицкевич, – тихо, но очень страшно произнес низкий мужской голос, – позвольте узнать, что вы тут делаете?
Проскользнула мысль закосить под ту бутылку, что вылеплена по образу и подобию королевы нимф. Нет, не прокатит. Для нимфы на мне слишком много одежды. Может, попытаться спрятаться на стеллаже? Черт! И нафига я так задницу разожрала?
– Мицкевич, не пытайтесь слиться с лестницей! – уже громче, с едва сдерживаемой яростью пророкотал голос снизу, – Я вас прекрасно вижу.
О, мать моя ведьма! Что ж делать-то?! А если он меня... того…сожрет в приступе гнева?
– Мицкевич?! Вы оглохли?!
– Ась?!