– Вижу.
– Это Зеленая площадь, он там стоит, и ты ему все расскажешь.
– Кому?
– Питеру.
И, действительно, в центре старого города, на большой площади перед собором, стояла бронзовая фигура Рубенса. Великий фламандец был облачен в просторную блузу-безрукавку без головного убора, пышные шаровары заправлены в сапоги, у ног лежит палитра с красками. С высоты постамента его мощное тело просто царствовало над прохожими. Взгляд чуть наклонен, жест огромной развернутой ладони застыл в порыве.
– Как здорово схвачен момент, – с восторгом прошептала Саша, прижимаясь к руке своего гида. – Такое впечатление, что он смотрит именно на меня.
– И что-то хочет сказать, – подтвердил Ги. – Он только раздумывает, говорить или нет.
Мимо них прошла девчушка лет пяти с букетиком и положила цветы к подножию памятника. Оглянулась, скорее всего, на родителей и побежала обратно. Саше вдруг вспомнилось, что и она так же с родителями приходила когда-то к памятнику. Это было очень давно, но воспоминания были яркими. Правда, это был памятник павшему в боях солдату. Он был изображен сильным и грустным. Вообще, Саша не помнила веселых памятников. В ее детстве были только скорбящие войны и вечно живой Ленин. Памятников зверушкам, птицам, писающим мальчикам или девочкам она там не встречала. А цветы всегда возлагали под нестройные звуки оркестра, который так и не выучил песню о гвоздиках. В школе Саше часто поручали не дарить или преподносить, а именно возлагать цветы от октябрят, от пионеров, от комсомольцев, от организации, от совета дружины. Наверное, потому, что у нее при этом было грустное выражение лица. Солдаты в полный рост и бюсты генералов при этом не смотрели на Сашу, а Ленин, не знавший, куда девать свою кепку, вообще всегда призывал двигаться в какие-то дали. Экспонаты не хотелось потрогать или поговорить с ними.
Сейчас она поймала на себе взгляд великого Рубенса и застыла на месте. Он смотрел именно на нее какими-то вдумчиво-понимающими глазами. Не призывал вечно помнить или стремиться к победе— просто заглядывал в душу. Наверное, чтобы правдиво изображать переживания людей, нужно их очень хорошо понимать. Каждого. В отдельности. Интересно, это дар Божий?
– Ну что, будешь каяться? – издалека донесся голос Ги.
– В чем? – не поняла она.
– Я не знаю. Ты на башне замка сказала, что хочешь что-то сказать Питеру.