Парень поклонился мне и представился как Рамзес, или просто Рам. Когда наши глаза встретились, мне показалось, что он знает обо мне гораздо больше, чем даже я сам. Мне было ещё трудно говорить, поэтому говорил в основном Рам, присев рядом с кроватью на персидский ковёр.
– Мы давно ждали тебя, Велихандро! Не удивляйся, твоё имя нам знакомо. Впрочем, кто мы такие? Как бы тебе объяснить… Мы люди, которых мало, но без того, что мы делаем, мир не может существовать. Позже я расскажу тебе подробнее обо всём этом, а сейчас нам нужно разобраться с министром Счастья. Ведь это он чуть не отправил тебя на тот свет, не так ли? Угги превысил свои полномочия и будет за это наказан. Сейчас я позвоню ему и потребую компенсации за твой ущерб. Он от нас дёшево не отделается, так что проси у него чего хочешь: яхту, дворец, миллионы долларов. Вот, возьми, напиши на бумаге, чего ты хочешь, если не можешь говорить.
Я был удивлён словами Рамзеса, но всё же оценил свой ущерб и угрозу жизни в сто миллионов долларов. Рамзеса эта цифра не шокировала, и он набрал номер министра Счастья. Мне казалось, что я всё ещё сплю и вижу то ли сон, то ли посмертные видения. Сумма в сто миллионов долларов выглядела нереальной, и я расслабился, понимая, что всё равно в реальности её не получу, потому что вот-вот проснусь, и наваждение растает. Между тем в трубке послышался голос Угги, и я весь превратился в слух.
– Господин министр, – начал Рамзес, – вы недавно чуть было не отправили на тот свет нашего человека, Велихандра. Он требует компенсации ущерба здоровью в сто миллионов долларов. Если вы к завтрашнему дню не раскошелитесь, то мы отключим вам кайф!
– Ок, – ответил телефонный Угги, и от обещанных ста миллионов долларов у меня по телу пробежали приятные золотые мурашки. – Сегодня же переведу, сэр, – добавил Угги и повесил трубку.
После этого Рам улыбнулся той шикарной улыбкой, которая бывает только у людей с совершенными губами и зубами белее снега. Каждый его зуб сиял, словно бриллиант, и от этого сияния у меня закружилась голова, я упал на подушку и уснул.
Через какое-то время я очнулся в той же комнате, на этот раз более бодрый. Мне даже хватило сил встать и пройтись до дверей. Оглянувшись, над моей круглой кроватью я увидел портрет прекрасной женщины, в котором были две странности. Во-первых, у красавицы были фасетчатые глаза, как у стрекозы, а во-вторых, то ли она сама, то ли её портрет висел вниз головой, от чего волосы девушки не падали ей на плечи, как обычно, а устремлялись вниз буйным и сверкающим потоком. Оторвав глаза от портрета, я открыл дверь и шагнул в коридор. За дверью была длинная галерея, украшенная портретами столь же прекрасных женщин с фасетчатыми глазами, как и в спальне, и все портреты тоже висели вниз головой. После болезни тело мне казалось лёгким, словно не моим, и я скорее проплывал по коридору, чем шёл своими ногами. Наконец, коридор вывел в просторную гостиную, такую же прекрасную и изысканную, как и спальня.