– Под Гродно это было, – после некоторого молчания заговорил Зотов. – В самом начале войны. Город взяли уже на второй день, а наш гарнизон просто рассыпался по лесам, толком не знали, в какую сторону идти, всюду немцы! Потом нас человек десять осталось, на всех только два автомата, и то трофейные, в которых по несколько патронов осталось… Вышли к одному селу, вроде бы пустое, никого нет, только женщины у колодца ведрами грохочут. Ну, я и сказал двоим, чтобы сходили в село и обстановку разузнали. Вышли они на окраину села, осмотрелись, вроде бы немцев нет. Вот и машут нам рукой, подходите. Зашли мы в одну хату, чтобы несколько картофелин на брата попросить, а тут мужики со всех сторон набежали: кто с дробовиками, кто с колунами. Понятно стало, что с такой оравой не справишься. Сказали нам: или мы складываем оружие, или они нас всех положат! Что тут делать? Отложили мы оружие в сторону, а они накинулись на нас всей гурьбой и давай дубасить чем ни попадя! Повезло мне тогда, живой остался, но голова после этих побоев месяц трещала… Потом связали нас всех и немцам передали.
– А дальше что было?
– Сначала привели в лагерь под Гродно. Потом отвезли в другой, большой очень. Назывался он фронтовой сборный пункт. Жрать нам там не давали, пить тоже… Даже не знаю, как и выжил. Судьба, наверное, многие там полегли… Дальше был пересыльный лагерь под Минском.
– Кто был начальником этого лагеря?
– Штурмбаннфюрер СС Шенеман. Меня записали в активисты.
– Что это давало?
– О! Преимущества были большие. Во всяком случае, появилась надежда выжить. Мы прошли двухмесячный медицинский и политический карантин, дальше была сортировка. Офицеров, способных к агентурной работе, отправляли в лагерь под Минск. Кавказских активистов – в особый предварительный лагерь в город Аушвиц. Уроженцев Средней Азии – в особый предварительный лагерь в Легионово.
– А ты куда попал?
– В Смоленскую диверсионную школу.
– Где она размещалась?
– В четырех километрах от города. Располагалась в бывшей машинно-транспортной станции.
– Кто был начальник школы?
– Начальником школы был зондерфюрер Обух. Та еще сволочь! Любил поговорить по душам, перековать в свою веру… И у него это получалось неплохо.
– Что его интересовало?
– Родные, биографические данные. Самолично все это записывал в личные дела.