- Не может быть. Светлый, нет.
Нет! Не может быть...
- ... отец велел передать
тебе, что получил письмо от императора. В разных концах земель Рома
все еще неспокойно. Хотя ничего такого, с чем не могла бы
справиться местная стража. Легиону нигде работы не нашлось. И
скорее всего, не найдется.
Седрик помолчал, с надеждой
вглядываясь в лицо супруги. После того памятного вечера, когда Лей
вернул принцу его жену, Марика еще не произнесла ни слова. Сперва
принцессу-героиню, которая чудом выжила после заклятья маннского
кудесника, почти не тревожили, полагая причиной ее нездоровья с
трудом побежденное злое колдовство. Но когда спустя даже полных
семь дней Марика по-прежнему хранила упорное молчание, встревожился
не только Седрик, но и прочие домашние прекрасной романки.
Марика действительно
отрешилась от всего. Она больше не принимала никакого участия в
делах провинции, никуда не выходила и ни с кем не общалась. После
возвращения в замок принцесса едва взглянула на приветствовавших ее
детей. Она затворилась в комнате и, словно на заре замужества, тут
же слегла.
В этот раз Седрику уже не
требовалось советов отца, чтобы сообразить на какое-то время
оставить жену в покое. Отстраненное состояние супруги оставалось
неизменным день ото дня. Но несмотря на это он добросовестно
приносил ей новости и пищу, едва не насильно заставляя слушать и
есть. Марика не гнала, но не смотрела в его сторону и, казалось,
вовсе не замечала присутствия рядом с собой. По всем признакам
казалось, будто она словно заново пережила некий удар судьбы,
настолько же тяжелый, как и ее раннее замужество.
Однако, как ни ломал голову
Седрик, он так и не смог понять, что же именно сделалось причиной
такого душевного нездоровья жены. Поцелуй Марики положил конец его
страшной муке заключенного в камень живого мертвеца. С этого
момента и до самой битвы, где они были разлучены, Марика привычно
не баловала мужа проявлениями любви и ласки. Но и не смотрела
волком. Так, словно Седрик своей горячей молитвой не спас ей жизнь,
а сделал что-то вовсе противоположное.
Впрочем, сегодняшний день
подарил надежду на то, что затянувшиеся вялость и равнодушие
принцессы случились не навсегда. С самого утра Марика пребывала не
в отрешении, а задумчивости, что было расценено обрадованным
Седриком, как очень хороший признак. Вернувшись под вечер в свои
покои и застав Марику жующей высушенные фрукты с широкого блюда у
кровати, про-принц повеселел окончательно. До сей поры его
беспокойная и непонятная жена не принимала пищи по доброй воле.