Из рассказанного детьми я поняла, что любовница мужа не особо образованная и не особо воспитанная женщина. Но даже если бы она была дамой с учеными степенями, а этикету обучалась бы в лучших домах Лондона – мне все равно было бы плохо.
Праздник прошел, Даша уехала, мы с Павликом остались одни.
– Знаешь, мам, – сказал мне Павлик, – папа уже точно не вернется, но мне не хочется, чтобы в классе знали, что он ушел от нас. Поговори с ним, пусть пока не афиширует свой уход до моих летних каникул, а к осени, к началу следующего учебного года как-то эта новость уже перемелется.
– Я понимаю, – продолжил Павлик, – от такого сына – раздолбая, как я, наверное, хочется и уйти.
У меня в голове крутились собственные мысли:
– От хороших жен мужья не уходят, женой, похоже, я была никудышной. Самооценка моя упала ниже некуда.
Через какое-то время муж заскочил к нам домой, чтобы забрать свой старый костюм. Настроение у него было преотличное.
– Знаешь, моя Зина сказала, что надо мой костюм сдать в химчистку, поэтому я заберу старый, чтобы пока ходить в нем на работу.
– Значит, ее зовут Зина. Имя какое-то дореволюционное, – подумала я. Хотя если бы ее назвали самым благозвучным именем в честь какой – нибудь античной богини, для меня все равно было бы нехорошо.
Итак, она Зина, а я Марина Панкратьевна. Имя мне мое нравится, а вот отчество… Сейчас я привыкла к нему, но когда я училась в пединституте, и мои однокурсницы были Ивановы, Николаевны или Петровны, то мне, Панкратьевна, было не совсем комфортно. А папа мой не только Панкратий, но еще и Панкратий Панкратьевич. Я его как-то спросила:
– А почему тебя назвали именем деда, что, других имен не было?
– Объяснение очень простое, – ответил он, – девочки у моих родителей выживали, а вот мальчики почему—то умирали, и когда родился я, кто-то посоветовал дать новорожденному имя отца.
А родился мой папа, Панкратий Панкратьевич, в 1921 году. Социальное происхождение – крестьянин. Свою родословную он знал начиная со своего пра-прадеда Сергея.
Где-то в 19 веке этот самый Сергей собрал свои пожитки, погрузил их на телегу, посадил туда же жену и сына Степана и отправился из Пензенской губернии на плодородные Оренбургские земли. У Салтыкова-Щедрина в произведении «Пошехонская старина» братец Федос, прибывший из Оренбургской губернии, очень точно расписывает преимущество этих земель.