– Эсхила? Знаю.
– Софокла. Но это неважно. Как можно словесно оформить отрицательное бытие «Антигоны»?
– Ну, и вопросик! Так… если есть Антигона… значит, есть Анти, а это отрицание. Так?
– Допустим.
– Значит, так. Если отбросить Анти, останется… Гона.
– Блестяще! В таком случае не логично ли было бы присоединить к именам остальных персонажей «Антигоны» отброшенную вами… гм… частицу? Получится Антиэдип, Антикреонт, Антиисмена, Антигемон и т. д. С другой стороны, Антигону, по-вашему просто Гону, можно переименовать и в Антиантигону.
– Слишком громоздко.
– Вы правы. Есть еще вариант. Антигона – женщина. Значит, возможен и мужчина: Антигон.
– Точно! Как я раньше не додумался!
– Погодите. Одним Антигоном дело не ограничится.
– Как так?
– Придется менять пол остальным персонажам.
– Что же в этом хорошего?
– Конечно, ничего. Да я и не настаиваю. Мы же говорим теоретически. Однако, изменив половую принадлежность действующих лиц «Антигоны» и оставив нетронутой интригу пьесы, мы тем самым поставили бы все с ног на голову. Матриархат в Древней Греции, – а без него тут не обойтись, – это, знаете ли, такая чудовищная несообразность. Чтобы этого избежать, пришлось бы перенести действие в Антигрецию или Негрецию, или еще в какую-нибудь не Грецию. Разницу улавливаете?
– Теперь – да.
– Только Сфинкс можно оставить такой, какая есть.
– Почему какая есть, а не какой?
– Потому что Сфинкс по-гречески женского рода. Но тут, повторяю, лучше ничего не менять. Путаница все равно останется, даже если наша Сфинкс превратится, условно говоря, в мужчину либо станет зваться Антисфинкс.
– Хорошо, пусть будет по-вашему.
– Постойте! Меня осенило. Попробуем усложнить задачу.
– Каким образом?
– Давайте введем в «Антигону» еще один персонаж, Софоклом не предусмотренный. Нет, лучше в «Царя Эдипа». Там больше простора. Да и Сфинкс, кстати говоря, не из «Антигоны», а из «Эдипа». И как это я запамятовал?
– Что же получится?
– «Эдип» без постороннего – одно, с посторонним – нечто совершенно противоположное.
– Кого вы хотите внедрить в пьесу?
– Лившица.
– Что бы мы без него делали, ума не приложу!
– Напрасно иронизируете. Не будь его, мы с вами просто пропали бы. Ну да Бог с ним. Приступим?
– Давайте, где наша не пропадала!
– Предварительно освежим в памяти первоисточник. Фиванскому царю Лаию, женатому на Иокасте, было предсказано, что он будет убит своим сыном Эдипом. Лаий велит пастуху бросить младенца в пропасть. Но пастух отдает мальчика коринфскому царю Полибу и его супруге царице Меропе. Эдип вырастает в полной уверенности, что они его родители. В юношеском возрасте он, в свою очередь, получает предсказание от дельфийского оракула, что убьет своего отца и женится на собственной матери. Тогда он покидает Коринф, случайно оказывается в Фивах, где пророчество в точности сбывается.