Игра автора с читателем, введение «фигуры умолчания» и «фигуры отстранения» (это, конечно же, Лифшиц) в трек 03 приводит к неожиданным выводам: даже доведение мифологической ситуации до абсурда (эксперимент с софокловскими «Антигоной» и «Царем Эдипом») не может изменить финал – судьбу героев («волю богов не дано нарушить никому» – даже Лившицу, т. е. писателю). В этом увлекательном треке слились и филология (пародия на «неомифологизм» литературы XX века), и философия (бытие как категория онтологии переходит в бытие «фразы»).
В интертекстуальном плане многое узнаваемо в рассказе Гегельяна о рождении Лившица, начатом много лет назад и все еще не оконченном, просвечивает стерновский Вальтер Шенди. Крик новорожденного Лившица напоминает рождение Гаргантюа (трек 02). Бесконечные войны, развязанные потомками старшего брата, заставляют вспомнить Дж. Оруэлла («1984»); о «Скотном дворе» Оруэлла, – читая трек 10 «Инкубатор». Треки 11 – 13 – аллюзия на разные пласты «Мастера и Маргариты». Условность ситуации – «если бы я был героем твоего рассказа» – генетически ведет к Л. Пиранделло, В. Набокову, И. Кальвино. Но все названное (и не названное) предтекстие органически вплелось в новый текст – в роман Ю. И. Лифшица «И мы», существуя в его стилистике «на равных», усиливая его глубину, образуя особое пространство «культуры».
Чувство стиля у автора романа удивительное. В треке 06 передается и стиль Нагорной проповеди, и – что особенно удалось – стиль «Песни Песней» (при собственной, авторской трактовке образа царя Соломона). В треке 04, рисующем облик современного города Йорска – «города – братана» Нового Йорка, намеренно – и весьма уместно – использована обедненная лексика, а короткие назывные предложения, усеченные синтаксические конструкции (эллипсис и парцелляция) передают внутреннее движение мысли ролевого героя этой главки. Лирический монолог о любимой женщине в треке 12 и почти научный трактат о лишнем человеке в треке 05, стиль бортового журнала космического корабля и дневник героя – все это создает удивительные стилевые контрасты, а целом – необходимый стилевой «оксюморон» – единство противоположностей, соединение несоединимого.
Думается, что Ю. И. Лифшиц – автор, наделенный ярким и самобытным талантом, с удивительным ощущением творческой потенции литературного языка, автор, которого отличает выразительная точность в работе с художественным словом и неповторимая стилистическая манера, – такой автор, безусловно, способствует развитию в отечественной прозе тех ее традиций, за которые ратовал в свое время Иван Алексеевич Бунин, а потому заслуживает быть удостоенным премии великого писателя.