Именно эта идея «самостоятельной» бытийности мысли представляется многим философам неприемлемой. Первыми последовательными отрицателями реальности «мира идей» были античные стоики, которые ввели понятие «лектон» для обозначения категории смысла (содержания мышления). Лектон у стоиков толковался как некий вид небытия, нечто лишенное самостоятельного бытия, но существующее лишь как система отношений внутри материального бытия (система отношений между субъектом, знаком и обозначаемым). В системах британских эмпириков (Беркли, Юм) смысл, как сверхчувственная онтологическая реальность, отсутствует даже в индивидуальном сознании, а мышление трактуется как процесс манипулирования представлениями, имеющими скорее чувственную, а не сверхчувственную природу. Другие философы, признавая существование смысла как некой сверхчувственной бытийной реальности, тем не менее, ограничивали его существование лишь индивидуальным сознанием, отрицая надындивидуальный статус содержимого мысли.
Таким образом, следующая задача, стоящая перед нами в рамках общего проекта «апологии идеализма» – показать реальную бытийность предмета мысли (смысла), а также обосновать его надындивидуальный статус. Для этого необходимо обратиться к феноменологии сознания, выяснить, путем интроспекции, из каких компонент сознание состоит и какими фундаментальными онтологическими свойствами эти компоненты обладают. Этим вопросом мы займемся в следующей главе.
Феноменология сознания. Смысл как сверхчувственная бытийная компонента сознания
Сознание мы изначально определили как совокупный опыт субъекта, который может содержать в себе, как мы видели выше, не только приватные, доступные лишь первому лицу компоненты, но и нечто поистине всеобщее, надындивидуальное – к чему субъект, выражаясь языком Платона, лишь причастен. Этот совокупный опыт содержательно может быть определен как некое интегральное знание субъекта об окружающем его мире и о самом себе. В этом разделе мы полностью абстрагируемся от содержания это знания (что именно известно субъекту о мире и о себе) и сосредоточимся исключительно на исследовании той бытийной формы, в которой это знание существует.
Ясно, что сознание само по себе обладает некой формой бытия: то, что нам дано в сознании некоторым образом существует, бытийствует именно как содержимое сознания, и это бытие вполне самостоятельно и автономно, хотя в плане содержания, генетически, конечно, в той или иной степени зависит от объектов внеположной реальности. Если я вижу стол, то, очевидно, можно утверждать, что реально «существует образ стола», который, с точки зрения репрезентативной теории восприятия, существует именно как некое образование внутри сознания, которое лишь причинно, содержательно связано с отражаемым в этом образе объектом (наподобие того, как изображение на экране телевизора существует «само по себе» как состояние распределения светимости различных элементов экрана телевизора и, хотя оно и отображает некий внешний по отношению к себе объект, но, тем не менее, существование этого изображения не тождественно существованию изображаемого объекта и, в принципе, это изображение может существовать и в отсутствии своего объекта). Таким образом, нужно признать, что сознание обладает собственным «самобытным бытием», отличным от бытия той реальности, которая так или иначе «отражается» в сознании.