– Старшим виднее, – думал он. А потому после слов отца тут же направился в сад, прилегающий к дому маэстры (при доме каждого корда есть сад, где растет вечное дерево хозяина). В саду, в обрамлении грядок с реквами, возвышалось вечное дерево с бессильно обвисшими ветвями. Было видно, что оно не даст уже урожая. Мальчик знал это, еще не проходя в школе биографиологии, объяснявшей виды и особенности вечных деревьев. Он просто чувствовал.
Тем временем его отец готовился принять удар, обещавший быть пострашнее нападения группы орков, совершавших в семидесятую фазу Ал-галла набеги на его родную провинцию в бронированных гаражах. Орки врывались в поселения, ставили гараж на площади и начинали исполнять свои песни, обычно вчетвером, чем приводили жителей в ужас. Страшнее оружия орков был лишь их внешний вид. Кожаные кольчуги с кусками металла, устрашающие прически невероятных расцветок, стальные знаки племен, сверкавшие в ушах, носах и языках варваров.
Орки воевали не за ресурсы Ак-Корда, и не за влияние, тогда, как и сейчас принадлежавшее орденам магов. Их целью было само разрушение всего устоявшегося уклада жизни королевства. Подобной ярости нечего было противопоставить, однако страна выжила благодаря мудрости тогдашних маэстр. Заманив главарей варварского войска в ловушку, они наложили на них древнее заклятие Признания, что сделало вчерашних разбойников похожими на кордов. Орда, оставшись без вождей, вернулась в свои пустынные земли, изредка беспокоя соседей. Однако орк-музыка оставалась с тех пор перманентной угрозой спокойной жизни королевства.
Даже мысли об орках не могли отвлечь горемыку от неотвратимого выступления нимфы, которая тем временем достала миниатюрную гномскую шкатулку и сотворив заклинание, начала изгибаться под монотонную музыку, зазвучавшую как приглашение к чему-то непристойному (по крайней мере, с точки зрения морали ее единственного слушателя).
– Хорошо, сын в саду, – успел подумать корд-отец, но тут нимфа, обвив его за шею бесконечными ногами, заголосила:
– Пояс верности сняла
Отлюбила, отцвела
Хорошо ты бабье лето
Бэби мой, ты как комета!
У корда помутилось в голове. Погибнуть, защищая свой дом – куда ни шло, но так… Нимфа, отдаваясь танцу, или же, танцуя сцену отдавания, перешла к кульминации:
– Хвостом махни, мой бэби