Она приехала из Нижнего Тагила и поселилась в нашей квартире – дальняя чья-то родственница. Худощавая девушка, мечтающая стать актрисой. С утра она уходила в парикмахерскую, затем на поиски режиссёра. Была зима, возвращалась она замёрзшая и пила горячий чай.
Потом уходила в свою комнату. Сразу же из-под её двери начинал дуть страшный сквозняк – она на ночь открывала все окна настежь. Зима в этот год была суровой. Но она не могла спать в духоте. На кровати тоже не могла спать – спала обычно в голом виде на коврике на полу между двух простынок, чтобы не было жарко и душно. К утру тело её от мороза всё застывало и не гнулось, поэтому она не могла одеться. Она выходила, завернувшись в простыню, под которой спала, и деревянными шагами шла в ванную, включала горячую воду и отмокала, возвращая гибкость телу.
Потом пила горячий чай и уходила опять на поиски режиссёра. Наконец, режиссёр был найден, и она уехала на съёмки. Полгода её не было.
Затем она опять приехала и снова поселилась в нашей квартире. К тому времени у меня как раз был промежуток между жёнами, и она спросила, не согласился бы я на ней жениться – для того чтобы найти порядочного режиссёра, ей нужны были время и московская прописка. Тот режиссёр, с которым она ездила, оказался весьма непорядочным и так и не снял её ни в одной сцене.
Я был неделикатен – и она уехала. Она много писала мне потом о своей жизни, о том, как познакомилась с замечательным психотерапевтом, затем о том, как она хочет покинуть этого психотерапевта, но не может… Потом, что она покинула психотерапевта и была очень несчастна. Потом она перестала писать и навсегда исчезла из моей жизни, а быть может, и перешла, как говорится, на иные планы бытия.